Девятый

– Ты вернул мне благодать.

– Да. Я подумал, что это тебя разбудит.

– Нельзя отдавать всё, – строго сказала она. – Ты мог стереть себя из мироздания! Я вовремя вмешалась.

– Ну извини, на небесах меня учили убивать, а не благодать распределять.

Выглядела она совершенно нормальной, здоровой и бодрой. Не удержавшись, я спросил:

– Что с тобой было? Почему ты вырубилась на Каллисто?

– Ошиблась, – неохотно сказала она. Мой взгляд невольно сползал к её животу, к полоске голой кожи между пижамной рубашкой и штанишками. У нормальных людей там пупок, но у Эли его не было. Интересно, почему так точно копируя человеческое тело, они не могут воссоздать пупок? Им это запрещено? И как врачам, которые осматривали Элю, объяснили эту особенность? Эля тем временем поймала мой взгляд и нахмурилась: – Чего ты смотришь?

– У тебя… – я замялся. – Живот гладкий. Без пупка.

– Конечно, я ведь не рождалась от человеческой женщины.

– Так в чём ты ошиблась?

Эля вздохнула и села на стул. Обняла Борю, который с готовностью и без малейшего стеснения к ней прижался.

– Я потянулась за силой, чтобы стереть исток зла. Тело, в котором я сейчас, самое простое из ангельских. А я попыталась призвать силу серафима.

– Тебя закоротило? – полюбопытствовал Боря. – Или предохранители сожгло?

– Ну вроде того. Пропустила сквозь себя слишком много благодати, тело могло погибнуть, вход был перекрыт, но на выход благодать ещё исходила, я вошла в режим сохранения. Слишком быстро всё произошло, я не успевала контролировать!

– Ты будто про компьютер какой‑то говоришь, – осторожно произнёс я.

– Вам так понятнее. Человеческие языки…

– Знаю, несовершенные, Кассиэль уже ругался.

– Кассиэль, – она нахмурилась.

– Это плохо?

Эля пожала плечами и уклонилась от ответа.

– Я хочу есть. И пить. Можно?

В четыре часа утра база начинает просыпаться. Пилоты встают позже, но утренняя смена техников уже отправляется в ангары. Ну а умники и доктора вообще живут по какому‑то своему графику.

Мы вошли в столовую вдвоём. Эле я отдал комплект формы, который брал на вырост. Глупая дитячья привычка, как обещание самому себе не умереть в ближайший год, но сейчас она оказалась к месту.

Форма на Эле сидела в обтяжку, но вовсе не так плохо, как я ожидал. Если уж совсем откровенно, то мне показалось, что форма выросла, когда она её надевала – брюки и рукава удлинились, рубашка раздалась в груди.

Честно говоря, мне было трудно присматриваться к одежде, Эля не сочла нужным выйти из комнаты или попросить нас отвернуться, когда снимала пижаму и одевалась.

Пилотов в столовой не оказалось, но болван на раздаче обслуживал двух докторов. Увидев Элю те вытаращились на неё, но подходить и что‑то спрашивать не стали. Видимо, инструкции на этот счёт были жёсткие.

– Они смотрят, – тихонько сказала мне Эля.

– Пусть, – прошептал я.

Мне было приятно идти с ней рядом. Будто с девушкой, пусть она и выше меня на голову. По сравнению с тем, кто она на самом деле, рост вообще никакого значения не имеет.

Я взял и ей, и себе омлет – болван затупил, глядя на Элю и пытаясь найти её в базах данных. Потом, на всякий случай, овсянку и сосиски, круассан и джем, апельсиновый сок и чай. Помог отнести всё за столик, пододвинул к ней большую часть тарелок.

– Всё надо съесть? – она выглядела растерянной.

– Что захочешь. Я подумал, вдруг ты не ешь мясо.

Эля наколола сосиску на вилку, поднесла к лицу, понюхала. Откусила. И принялась жевать, пояснив:

– Тут мяса нет.

Я немного расстроился. Нам говорили, что в сосисках не менее двадцати процентов настоящей курятины.

А вот омлет она есть не стала, так что я умял две порции. Зато Эля съела всю овсянку, сосиски, круассан и джем, подумав – проглотила сливочное масло, подцепив его вилкой, выпила кофе и сок.

Доктора исподтишка пялились на неё, но не подходили. Один наговорил на браслет сообщение и кому‑то отправил.

– Тебе нравится есть? – спросил я будто человек, придумавший саму концепцию еду.

– Это странно, но я понимаю, зачем нужна еда, – ответила она серьёзно. – И ощущения в теле достаточно приятные.

Я вздохнул.

Ну да, хватит прятаться от самого себя. Я в неё влюблен. Но она не человек и никогда им не станет. Ангел, инопланетянка… Даже с инопланетянкой было бы больше шансов.

– Не расстраивайся, Святослав, – она протянула руку и погладила меня по плечу. – Ты хороший человек и я ценю твою заботу.

Я бы разревелся, наверное, от этих слов и жеста. Еще пару часов назад.

Но сейчас я посмотрел ей в глаза и улыбнулся.

Как лётчик Свят.

– А ты мне очень нравишься. Глупое человеческое чувство, оно называется любовь.

Эля моргнула. Она не ожидала таких слов. И я продолжил, положив свою ладонь на её.

– Но это совершенно неважно. Между нами бесконечность.

Эля качнула ресницами.

– Да. Бесконечность и вечность.

– Так что давай о деле. Что вообще происходит с тобой, а что случилось со мной? Что вы забыли у нас в системе? Кто такие вонючки? Зачем вы вместе с падшими строите диск из водорода?

Она покачала головой.

– Слишком много. Задай один вопрос, отвечу.

Честно говоря, это уже было больше, чем я рассчитывал.

– Ангел ты или нет? Если да, то кто такие ангелы?

– А как же все остальные вопросы? – поразилась она.

– Если подумать хорошенько, то они вторичны, – ответил я.

Эля встала.

– Ладно. Идём к тебе, твои друзья тоже имеют право слышать.

– Честно? – спросил я с подозрением. – Ты ответишь?

– Да.

– Без всяких недомолвок?