Девятый

Я вдруг обнаружил, что стою у стены, прижимая к себе Борю. Альтер, похоже, был не прочь вновь оказаться в моём сознании. Меня трясло, голова звенела, в глазах потемнело.

– Простите, – сказала Эля сокрушенно. – Я попыталась.

Она взмахнула рукой, и я ощутил касание благодати. Голова прояснилась.

– Ничего ты не пыталась, ты знала, что так будет, – пробормотал Эрих. – Что это было?

– Язык ангелов, – Эля вздохнула. – Нет. Осознанно причинять зло людям я не могу. Но теперь вы понимаете, как мне сложно?

Анна, успокаивая всхлипывающую Хелен, укоризненно посмотрела на неё.

– И нам сложно, – сказал я. – Но мы, вроде как, друзья? Так постарайся объяснить нашим языком.

Эля кивнула.

– Ладно. Но это будет лишь слабая аналогия.

– Сгодится, – сердито сказал я, отцепляя от себя Борю. Альтер был мрачный и смущенный одновременно. – Кто вы?

– Мы эмерджентные существа, – сказала Эля. – Самоорганизовавшиеся процессы в структуре Бога. Мы его инструменты… органы… программы… всё это и многое другое. Сознание Бога настолько же превышает наше, как наше превышает ваше, а ваше сознание – сознание инфузории. Сознание Бога слишком велико, чтобы контролировать отдельные процессы, а уж тем более – разумные личности.

– Слишком велико? – не понял я.

– Ну да, – просто подтвердила Эля. – То, на что обратится внимание Бога, не сохранит целостность. Это разрушающее наблюдение, превращающее объект в малую часть наблюдателя. Поэтому есть мы.

– Он вас создал? – спросил я осторожно.

– И да, и нет. Мы возникли сами, как его потребность контролировать Вселенную, не уничтожая её. Переносить информацию без ограничений законов природы, вроде скорости света. Контролировать локальные процессы – от взрыва звезды и до возникновения капли росы на цветке. Регулировать фундаментальные законы природы, во исполнение Его воли. Поддерживать баланс мироздания. Мы даже способны выдержать Его внимание… в какой‑то мере и на какой‑то срок. И можем взаимодействовать с материальным миром на простом уровне.

– Вот как сейчас? – спросил Эрих.

– Да. Я ведь в человеческом облике. Но в основе своей мы – устойчивые структуры в самой ткани Вселенной, в пространстве‑времени, энергии, обычной и тёмной материи. Мы – нарушения топологии пространства. Самоподдерживающиеся квантовые состояния, сложные диссипативные структуры, устойчивые волны в скалярных полях.

Мы молчали, глядя на неё.

Эля вздохнула.

– Как много потребовалось слов, вместо одного, которое объясняло всё глубже и правильнее.

– Это то, что ты произнесла? – недоверчиво спросил я.

– Ага! – она улыбнулась. – Собственно говоря, это было всего лишь слово «ангел», но выражающее суть на максимально доступном человеку уровне. Видимо, я не учла, что имеется в виду теоретически доступный уровень, а не ваш конкретный. Вы получили информационный удар, но понять ничего не смогли.

– Как это прекрасно! – воскликнула Анна пылко.

Эля посмотрела на неё с удивлением.

– Прекрасно? Ты не шокирована, дитя? Я не разрушила твою веру, не нанесла душевной травмы?

– Нет конечно! – Анна глянула на нас с Борей, будто ища поддержки. – Ну я же не дурочка, чтобы представлять Бога сидящим на облачке, а ангелов – человеками с крыльями! Я понимаю, что всё куда сложнее, что до конца мне не понять. Но я рада, что вы есть, что вы с нами! Это… это так чудесно! Скажите, ваше совершенство…

– Зови меня Эля.

Анна замялась, но тряхнула коротко стриженной головой и храбро продолжила:

– Скажите, Эля, а когда мы умрём – мы же попадём к Богу?

– О, – сказала Эля в легком замешательстве. Вопрос её неожиданно смутил. – Ну, да. Конечно.

– Тогда мне ничего не страшно, – Анна снова обняла Хелен, всё ещё пребывающую в ошарашенном состоянии. – Ваше… Эля, вы можете исцелить Хелен? Видите ли, она забыла всё!

– Я обещала ответить на один вопрос, – серьёзно сказала Эля. – И я уже ответила.

– А это не вопрос! – воскликнула Анна дерзко. – Это просьба! Молю вас, всеблагой Иоэль!

Эля молчала. Потом покачала головой.

– Нет. Вернув сознание вашей Хелен, я тем самым убью эту.

Хелен вцепилась в Анну и замотала головой, будто от той зависело решение, жить ей или умереть.

Эля кивнула, примирительно сказала:

– Именно так. Всё имеет свою оборотную сторону. Но я утешу вас, девочки. Воспоминания прежней Хелен будут прорастать в памяти новой. Со временем они могут соединиться в одну общую личность. Если вернётся Эйр, её альтер, это станет хорошим знаком.

Она протянула руку и погладила Хелен по голове, будто маленькую. И та мгновенно успокоилась.

– Что ж, мне пора…

– Хоть про водород скажи! – внезапно попросил Эрих. – Ну зачем он вам?

Я не ожидал, что Эля ответит. Но, кажется, вопрос ей понравился.

– А из чего ещё строить? Во‑первых, его много на Юпитере и Сатурне, с них не убудет. Во‑вторых – универсальный элемент творения. Кирпичик. Первый атом времён рекомбинации.

Она едва заметно улыбнулась, будто припомнив что‑то забавное.

Нет, я не был отличником, да и не забивали нам голову лишними вещами. Но космогония была моим любимым предметом в рамках божественной космологии.

– Ты помнишь время рекомбинации? – спросил я.

Эля медленно перевела на меня взгляд. И её глаза вдруг стали глазами ангела – чёрными провалами в искрящуюся бесконечность.

– О… это сложно. Иоэль помнит.

– Тринадцать с половиной миллиардов лет назад, – сказал я.

– Иоэль помнит, – повторила Эля, будто извиняясь. – Он появился раньше.

– Ты помнишь первый атом во Вселенной, – произнёс я.

Эля молчала, глядя на меня.

А я смотрел на неё – такую обычную с виду молодую девушку, к которой меня неудержимо тянуло, которую я вытаскивал из кристаллической «спасательной капсулы» на парящем в атмосфере Юпа серафиме, с которой мы делили один на двоих костюм в несущейся сквозь пространство наудачу «пчеле», которая пришла мне на помощь и которую я смог спасти, вернув благодать. Она живая и тёплая, я помню её голос и манеру говорить, ощущение её кожи и запах волос.