Девятый

Я вздохнул.

И решил, что верю генералу. Он странный, конечно. Но в нём есть какая‑то старомодная воинская честь.

– Спасибо, генерал, – ответил я. – Ценю ваше доверие.

«Гаргантюа» надвигался – тускло‑серый, в бело‑синих огоньках по корпусу, с зелеными проблесковыми маячками над тёмным провалом шлюза. Наши скорости и траектории были идеально согласованы и «пчела», казалось, влетает в жадно раскрытый зев. Зажглось внутреннее освещение, надвинулись стены, стих гул двигателя – и пол шлюза упруго ударил по шасси.

Я был внутри.

– Спасибо, – сказал я искину, хоть и понимал, что это ненужная глупость, лишняя загрузка нейронной цепи.

– Удачи, – отреагировал искин. И добавил: – Возможно, вам будет полезна следующая информация: после получения траектории сближения у меня больше нет контакта с искином «Гаргантюа». Я пытаюсь выйти на связь, но нет даже подтверждения приёма.

Закрылся внешний люк, я ощутил дрожь «пчелы», когда стягивались створки. Зашумел врывающийся в шлюзовую воздух.

Вздохнув, я выбрался из костюма. Достал пачку гигиенических салфеток, обтерся, запихнул их в пакет для мусора. Потом вскрыл сверток с парадной формой.

Парадку мы носили раз‑другой в год. Она красивая, из светло‑голубой ткани, с пуговицами. К ней полагаются белые ботинки, полосатый бело‑синий берет и белые перчатки. Совершенно непрактично и выглядишь будто малыш на маскараде…

Ругаясь и пыхтя, я натянул трусы, влез в брюки, застегнул рубашку. Не хотелось мне вылезать голым и одеваться снаружи.

Мешала кажущаяся сила тяжести – «Гаргантюа» тормозил со скорость четыре целых семь десятых метра в секунду, создавая эквивалент гравитации почти в половину земной. Помогало то, что я сейчас был невысоким и тощим, в реальные двадцать лет я бы не смог так крутиться и поворачиваться в кабине.

К счастью, никто меня не торопил.

Поверх формы я застегнул пояс с ножнами. Кортик, если честно, был элементом формы только у командиров крыла, но, когда я наотрез отказался брать пистолет, Гиора молча принёс свой и закрепил на моём ремне. Пистолет бы мало чем помог, был слишком крупным для меня и сразу настраивал на конфронтацию. Кортик всё‑таки был частью парадки и выглядел не так агрессивно.

Последними я аккуратно натянул перчатки. Подушечки пальцев в перчатках были выпуклыми и утолщенными, но это не слишком заметно.

Интересно, кто и для чего их разработал. И догадывается ли экипаж «Гаргантюа», что оружие может выглядеть так безобидно?

– Пошёл… – пробормотал я, глубоко вдохнул и открыл фонарь. Давление уже было выровнено. Я встал на кресле, огляделся.

Ну, шлюз, он везде похож. Небольшой. «Пчела» занимала половину разметки на полу, всё‑таки собственные корабельные шлюпки побольше. Их на «Гаргантюа» три, а шлюзов четыре – как раз на случай таких вот визитов.

Под потолком светили яркие лампы. Пахло космическим кораблём – металл, пластик, электричество, химия, плесень. Почти как на базе, только там обычно добавляют какой‑нибудь земной аромат. Пол металлический, решетчатый, стены выкрашены тёмной металлизированной краской. Лючки с трубопроводами и кабелями закрыты, в нише, закрытой прозрачной дверью, стоял болван. Глаза у него слабо светились жёлтым, он был в режиме ожидания.

Я помахал рукой, стеклянная дверь уползла в стену, болван дёргающейся походкой вышел из ниши, глаза загорелись зелёным.

– Эй! – сказал я. – Послеполетное обслуживание, заправка, зарядка.

Болван молча кивнул, не тратя времени открыл один из лючков, достал чёрный силовой кабель и потащил его к «пчеле».

А я выбрался на крыло, спрыгнул и пошёл к внутренним дверям. Шлюзы располагались в нижней, самой широкой части пирамиды. Во время полёта я внимательно посмотрел схемы корабля, когда‑то мы изучали устройство буксиров, но это было лет пятнадцать назад. В памяти оставались лишь какие‑то обрывки, но стоило просмотреть чертежи, как всё легко выстроилось обратно.

Четыре шлюза, между ними технические помещения и баки. Круговой коридор, от него четыре прохода к транспортной шахте. Шесть маленьких помещений – комната со скафандрами и ракетными ранцами, медицинский отсек (резервный), санитарный блок с душем и сортиром, небольшая кладовая (их тут вообще‑то полно, эта предназначена для ценных скоропортящихся грузов), каюта карго‑офицера, контрольный пост грузовых барж.

В общем, ничего особо интересного.

Заправив рубашку в брюки и подтянув пояс, я осторожно пригладил волосы. И коснулся кнопки открытия двери.

Меня же не заперли тут?

Дверь поползла в стену. Не заперли, хороший знак!

Я шагнул в коридор.

И обомлел.

Как устроен большой космический корабль? Это гигантская куча приборов, проводов, агрегатов, трубопроводов и всякой прочей механики‑электроники, которая обеспечивает полёт и поддерживает жизнь экипажа. Всю эту кучу надо упаковать в пространство, которое вроде как огромное, а с другой стороны – его катастрофически не хватает.

Что‑то, конечно, втиснуто в специальные отсеки. Но чем плотней упакуешь устройства, тем тяжелее их проверять и ремонтировать. А это приходится делать непрерывно. И никакие выдвижные стойки, салазки и рельсы проблемы не решат.

Поэтому большая часть внутренних переборок на буксире – двойные, как минимум полуметровой толщины. С обеих сторон стены усыпаны лючками, а при необходимости можно снять целый сегмент обшивки, два на два с половиной метра, открыв доступ ко всему, что внутри. Это очень удобно для контроля и ремонта, но, когда всё идёт нормально, выглядит вполне прилично. С полом и потолком, кстати, ситуация аналогичная.

На «Гаргантюае» явно всё пошло «не так».

И слева, и справа от меня коридор был полностью вскрыт!

На местах оставалось два‑три фрагмента обшивки, да и то с открытыми настежь ремонтными лючками. Уцелевшие светло‑зелёные фрагменты переборок казались островками здравого смысла на фоне общего безумия – поскольку большая часть обшивки исчезла.

В решетчатом каркасе тянулись провода и кабели в разноцветной силиконовой изоляции, металлические и пластиковые трубы, гофрированные воздуховоды. Всё это было густо усыпано наклейками с куар‑кодом, пластиковыми ярлычками и металлическими жетонами. В стойках крепились блоки, к которым подходили эти кабели и трубы – я узнал стандартные энергетические ячейки и универсальные компьютерные модули, но большая часть приборов была мне, конечно, незнакома.