Дитя прибоя

– Иди рядом и не дёргайся, – размеренным шагом направился к посту.

Остановившись у железных ворот, ощетинившихся длинными шипами, Лёха с интересом огляделся и, выделив среди наблюдавших за ним гномов одного, громко сказал:

– Утро доброе, уважаемые. Нам бы с главным мастером по оружию поговорить надо.

– А ему оно надо? – угрюмо поинтересовался гном.

– Думаю, услышав про мои задумки, он ещё и порадуется, что я сюда пришёл, а не в клан дальнего кряжа, – чуть усмехнувшись, ответил парень.

– Что ещё за задумки? – явно заинтересовавшись, спросил гном и с опаской выбрался из‑за валуна.

– А вот это я ему самому расскажу. Так что? Поможешь нам?

– А ушастый этот с тобой, что ли?

– Это мой друг, попутчик и бард – Эльвар, – представил эльфа Лёха.

– А ты сам кто таков будешь?

– Племянник мага Дальвар сейт‑Ваган. Механик, – представился парень.

– И сам, значит, не магичишь? – не унимался десятник. Лёха сходу выделил его по самой богато украшенной кирасе.

– Нет. Сказал же, механик я, – повторил Лёха, которого уже начал раздражать этот разговор.

– Механик. Ну‑ну, – иронично хохотнул гном. – Ты хоть болт от винта отличить можешь?

– И даже гайку от шайбы отличаю, – в тон ему фыркнул парень. – Как и контргайку от гайки корончатой. Ещё вопросы будут?

– Что, торопишься куда? – насупился гном.

– Да надоело языком впустую чесать. Дело делать надо, уважаемый.

– А ты мне не указывай, гладкорожий. Я на посту. Велю, и пойдёшь отсель туда, откуда пришёл, – завёлся гном.

– Пойду, только в дальний кряж. И князь твой за потерянную прибыль тебя в дальние шахты закатает на всю оставшуюся жизнь. Не умеешь с людьми разговаривать, значит, нечего на пограничном посту делать. Грозить он мне ещё будет, пенёк каменный. Твоё дело гостя встретить и с начальством связаться, а не разговоры разговаривать, – наехал на десятника Лёха, окончательно потеряв терпение.

Стоявший рядом с ним эльф еле слышно застонал от испуга. Ругаться с вооружённой стражей дороги – не самое умное занятие, но Лёха почему‑то был уверен, что всё происходящее – не более чем проверка на прочность. Так и вышло. Услышав ответ парня, гномы переглянулись, одобрительно усмехаясь в густые бороды.

– Смелый, – иронично буркнул десятник. – Ладно, бхарут подгорный с тобой. Руку вон к тому камню приложи. Посмотрим, что ты за зверь такой.

Прикрыв глаза, Лёха с удивлением понял, что булыжник этот совсем не простой. Во всяком случае, силой от него так и пёрло. Вспомнив про слова мага, что никакая агрессивная магия ему не страшна, парень подошёл к камню и, не задумываясь, коснулся его левой ладонью. Булыжник осветился ярким серебристым свечением, вызвавшим недоумённые переглядки между гномами. Следом за Лёхой к камню подошёл эльф, и камень осветился ровным розоватым свечением.

– А ушастый и вправду добряк, – удивлённо проворчал десятник, с интересом разглядывая эльфа.

– Его Эльваром зовут. Запомни это, уважаемый. Не думаю, что тебе понравится, если я тебя буду всё время косой бородой звать.

Слова парня вызвали среди гномов тихие, ехидные смешки. Борода десятника и вправду была косой. Две косицы, в которые она была заплетена, были разной длины. Причём конец одной косицы был явно опалён. Насупившись, десятник отступил в сторону и, активировав какой‑то амулет, принялся тихо что‑то бурчать в него, то и дело настороженно поглядывая на Лёху. Между тем парень с интересом рассматривал винтовки гномов. Длинные, явно тяжёлые, из отличной стали, с прикладами и скобами, сделанными под руки своих носителей.

Несмотря на небольшой рост, гномы были, что называется, поперёк себя шире. И руки у них выглядели соответствующе. Широкие, словно лопаты, ладони с пальцами толщиной с хорошую сардельку. Лёха заметил, что руки всех стражей были покрыты мозолями и ожогами. В свободное время они, похоже, работали в шахтах и кузнях. Придя к такому выводу, парень заметно успокоился. Заинтересовать настоящих мастеров новыми техническими новинками будет несложно.

Между тем десятник закончил разговор и, подойдя к путешественникам, мрачно буркнул:

– Ступайте по этой тропе и никуда не сворачивайте. Дойдёте до ворот, там вас встретят. Но учти, за своего уш… – гном осёкся и, быстро зыркнув на притихших подчинённых, поправился: – За своего попутчика ты отвечаешь. Ежели он чего не так сделает, обоим головы снесут.

– Спасибо за предупреждение, почтенный. Простите, имени не знаю, – с лёгкой улыбкой ответил Лёха. – А за Эльвара не беспокойтесь. У него только песни на уме. Говорю же, бард. Даже лук в пуще забыл, когда бродить в большой мир уходил.

– А какого бахрута ты его тогда вообще за собой таскаешь? – не сумел промолчать гном.

– Он хоть и бард, но в лесу такому проводнику цены нет. По дороге мы бы ещё десяток дневных переходов шли, а через лес – за четыре управились, – ответил парень.

– Выходит, и от них польза бывает, – нехотя кивнул гном.

– Почтенный, я понимаю, что война всех зацепила, но мальчишка‑то тут при чём? – тихо возмутился Лёха. – Сказал же, музыкант он. Так что спрячь свою злость подальше и покажи, куда идти.

– Вон тропа вверх пошла, по ней и ступай, – вздохнул гном, ткнув пальцем в неширокую, очищенную от камней дорогу.

Поблагодарив десятника, Лёха махнул рукой эльфу и не спеша зашагал в гору. Эльвар, подстроился под шаг напарника и, оглянувшись, тихо сказал:

– Ты видел, какие у них винтовки?

– Видел, и чего? – не понял Лёха.

– Как чего?! – возмутился эльф. – Они же их, как револьверы, многозарядными сделали.

– И что? На моей родине винтовки вообще автоматические, – пожал плечами Лёха, обдумывая, как лучше выстроить разговор с мастером.

– Как это, автоматические? – испуганно всхлипнул эльф.

– Долго объяснять, – отмахнулся Лёха. – Ты лучше помалкивай, когда я с их мастером говорить буду.

– Да не с мастером, а с князем. Только он решает, интересно гномам новый механизм использовать или нет. Я же тебе говорил, – торопливо зашептал Эльвар.

– Да по мне, что князь, что герцог – один чёрт. Главное, чтобы в деле шарил, – снова отмахнулся Лёха, устало перевешивая мешок на другое плечо.

– Чего делал? – не понял эльф.

– Эльвар, уймись, – попросил парень. – Мне подумать надо, а ты суетишься, словно тебя уже поджаривать тащат.

– Так ведь страшно. Думаешь, почему там всего десяток дорогу охраняет?

– И почему?