Доктор Грант

– Только с теми, кто кончает на моих пальцах.

Приоткрыв рот, она разражается смехом:

– Доктор Грант, вы просто кошмар!

Знаю, что захожу слишком далеко, но не могу устоять перед ней. Не могу устоять перед ее улыбкой. Мне хочется подразнить ее, рассмешить. Хотя мне не следует этого делать. Она моя пациентка. Студентка. Внучка Гарольда Астора.

Я поднимаюсь, и улыбка сходит с моего лица. Амара не тот человек, с кем я могу флиртовать. Я никогда не вел себя непрофессионально или неподобающе с пациентками, даже если они открыто заигрывали со мной. Почему с ней все по‑другому? Почему именно с ней, когда отношения между нами невозможны?

Я выжимаю из себя любезную улыбку врача, делая шаг назад.

– У вас сегодня была паническая атака, Амара. Такое часто случается с вами?

Она отводит взгляд, и ее настроение мгновенно меняется.

– Нет. Со мной давно такого не было. Меня это тоже поразило. Я… это был триггер. Я просто получила сообщение от человека, с которым не общалась много лет. Мысли закрутились вихрем. Я просто не могла понять, почему он написал мне именно сейчас, и я потеряла контроль над своими эмоциями.

Он? Я невольно стиснул зубы. Тот, кто написал ей, должно быть, причинил ей много боли, иначе она не отреагировала бы так, как сегодня, и это возбудило во мне покровительственный инстинкт.

– Я могу дать вам направление к психологу, – говорю я ей, желая всячески помочь. Амара гримасничает.

– У меня уже есть один, – говорит она нежно.

Она поднимает на меня глаза, ее пальцы мимолетно касаются моей руки.

– Это не то, о чем вы подумали. Здесь нет ничего безумного или сверхъестественного, доктор Грант. Сообщение… оно от моего отца.

Я невольно расслабляюсь. Я даже не осознавал, что я настолько напряжен.

Амара отводит взгляд, обнимая себя. Ее отец, неужели? Из многочисленных сплетен Мэдди я узнал, что отец Амары ушел из семьи много лет назад, и ее мать была вынуждена вернуться домой к Гарольду Астору после того, как он лишил ее всего, но это все, что мне известно.

– Я не общалась с ним несколько лет, и я не могла понять, почему он написал мне именно сейчас. Я начала загоняться, беспокоясь о маме. Что мне придется ей рассказать, что он мне написал. Она вряд ли хорошо отреагирует. Может, я слегка переборщила, но мама не упустит возможности упрекнуть меня.

Я невольно придвигаюсь к ней ближе, качая головой:

– Я не думаю, что ты перегнула палку, Амара. Даже на секунду. Тебе явно больно, и ты всего лишь человек, – бормочу я, нежно смахивая волосы с ее лица. – Должно быть, это было большим потрясением и неожиданностью для тебя. Я даже представить не могу, что ты чувствовала.

Она кивает, в ее глазах проскальзывает удивление.

– Спасибо, – шепчет она. – Спасибо, что ты был рядом, что помог мне. Я не уверена, что смогла бы справиться с этим удушающим чувством без тебя.

Я качаю головой:

– Смогла бы.

Она отворачивается, в ее глазах застыл испуг. У меня сжимается сердце, когда она тянется за своей сумкой. Я не хочу, чтобы она уходила.

– Я отняла у вас так много времени сегодня, доктор Грант. Я, конечно же, оплачу прием, но я хотела бы извиниться.

Я качаю головой:

– В этом нет необходимости. В конце концов, я сам тебя сюда притащил. Это на мне.

Она встает и идет к двери, оборачиваясь, чтобы посмотреть на меня своим игривым взглядом. Я рад, что ей удалось избавиться от грусти, которая овладевала ею всего несколько минут назад, но я не могу отделаться от ощущения, что это всего лишь притворство. Я достаточно хорошо подкован в разоблачении лжи. Она не обдурит меня.

– Я уже дважды заставляла тебя вставать на колени. Мне следует как‑нибудь отплатить тебе за это, – говорит она, бросив взгляд на мои брюки, а затем уходит, повергнув меня в недоумение. Эта женщина – непостижимая тайна, с каждой нашей встречей она все глубже вонзается в мои мысли.

Качая головой, подхожу к своему столу. Мой взгляд падает на фотографию родителей. Я бы отдал весь мир за то, чтобы поговорить с ними еще хотя бы раз. Я знаю, что все родители разные и что у Амары есть на то свои причины… но с моей точки зрения, иметь родителей, которые хотят быть частью твоей жизни, лучше, чем не иметь их вовсе.

Дрожащими руками я подношу рамку с фотографиями ближе, и у меня щемит сердце. Помнил бы я их без фотографий? С каждым днем память о них все больше тускнеет. Боль никогда не утихает, но мне становится все труднее вспоминать мамины объятия или улыбку на лице отца.

Я бы все отдал, чтобы еще хоть раз побыть с отцом. Надеюсь, Амара не пожалеет о решении не видеться со своим.

 

Глава 9

 

 

НОА

 

– Уборщица нашла это в вашем кабинете, – говорит Мэдди, протягивая золотую сережку.

Я забираю ее и внимательно изучаю, понимая, что это серьга Амары.

Сжав аксессуар в кулаке, киваю Мэдди:

– Я знаю, чья это серьга. И прослежу, чтобы ее вернули владелице.

Мэдди смотрит на меня, качая головой:

– Чья это серьга? Я свяжусь с пациенткой и сообщу, что она может забрать ее на стойке регистрации.

Прикусив губу, отвожу взгляд. Мэдди ничего конкретно мне не говорила, но я знаю, что она не одобряет тот факт, что на днях я на руках внес Амару в свой кабинет. Мне не хочется еще больше усугублять ситуацию на работе, признавшись, что это ее.

– Дайте угадаю, – бормочет она. – Амара Астор.

Я пожимаю плечами.

– Я верну ей сережку.

Скрестив руки в защитной позе, Мэдди не может скрыть явное беспокойство, проскальзывающее в ее взгляде.

– Доктор Грант, я не шутила, когда говорила, что не стоит связываться с Асторами. Возможно, заигрывание с пациенткой вам и сойдет с рук, может быть… но выйти сухим из воды не удастся, если вы заведете интрижку с внучкой Гарольда Астора. Я вижу, как вы на нее смотрите, и это очень плохая затея. Не стоит ввязываться с ней в какие‑либо отношения. Мистер Астор невероятно печется о своей внучке, и по какой‑то причине вы попали в объектив его внимания. Постарайтесь не подводить его. Связываться с Амарой Астор равносильно самоубийству в профессиональном плане.