Дорога к себе
Её мама тихонько посмеивалась, подавала идеи, но умолчала о том, что эти самые непонятно думающие мужчины, даже попавшие в такую забавную ситуацию, крайне редко краснеют без особых на то причин…
Николай и представить себе не мог, что его присутствие настолько неприятно. Все намёки Ирины он относил на то, что она ещё не поняла и не осознала, что ей привалило такое счастье – перспектива обладания в качестве спутника жизни таким человеком, как старший из братьев Мироновых!
Он даже иногда сердился на её недогадливость, впрочем, довольно снисходительно, машинально поправляя идеальный галстук и идеальные манжеты.
– Что с неё взять… глупышка.
Тот факт, что глупышка была учёным, знала явно больше, чем он сам, умела тоже немало, да и вообще, никаких глупостей, кроме неоправданной снисходительности к его брату не творила, никак его не смущал.
– Женька – редкий дурень! И почему она его терпит? Последний случай с его пребыванием в абсолютно недостойном виде – вообще полное безобразие! Надо бы с ним серьёзно поговорить и объяснить, что его частое присутствие у Ирины Антоновны совершенно неуместно!
Правда, сейчас Николай был слегка занят и именно поэтому отвлёкся от воспитания младшего брата.
Николай невольно вспоминал слова отца, сказанные когда‑то: «Ты – старший брат! Это и привилегия – если что покомандовать младшими в своё удовольствие, но и ответственность…»
– Ответственность, удовольствие? Да я бы с наслаждением этого избежал! Но кто меня слушал‑то?
Николай ещё в раннем детстве понял, что он – особенный, самый‑самый… поэтому появление в его жизни брата Андрея для него было шоком. Нет‑нет, родители рассказывали ему о том, что будут любить его по‑прежнему, о том, что брат – это хорошо, но у него была своя точка зрения.
Делиться чем‑то с Андреем, а потом и с Евгением он нипочём не желал! Нет, хватало и места, и игрушек, и одежды, но это были исключительно его родители, а теперь… теперь ещё чьи‑то!
После нескольких скандалов с требованием убрать «это вот» из его жизни, он понял – ничего не получается, а раз так, то надо сделать, чтобы он всё равно был самым‑самым. Он успешно подмял под себя более податливого Женьку, руководя его поступками, как опытный кукловод, а вот с Андреем не вышло. Проклятая музыка… Как же он ненавидел её!
– Музыкального слуха нет… ну, и что? Это ерунда! А вот то, что у Андрея он есть… – трагедия была именно в этом – у среднего брата было что‑то лучше, чем у него самого!
Как же он радовался, когда выяснилось, что Андрей боится зрительный зал! С каким наслаждением он бил по больному, растравляя фобию брата, подговаривая Женьку делать то же самое!
– А этот дурачок и слушался! Он всегда меня слушается… – хмыкал Николай. – Правда… сейчас как‑то от рук отбился, слишком часто вокруг Вяземской крутится. Надо с ним будет поговорить, но позже, позже.
Женьке как раз очень надо было с кем‑то побеседовать по душам… Вот бывает такое – надо выговориться, словно слова, которые клубятся в голове, настырным писком верещат в ушах, но истинную силу обретают только, когда сказаны вслух. Да не просто вслух высказаны, но ещё и услышаны неравнодушным человеком.
К отцу ехать с такой ерундой Женька не решился… К маме? Этот вариант вообще не рассматривался. Она не поняла бы.
– Колька? Ну да… как же! Ему‑то уж точно рассказывать нельзя. У него приступ оскорблённой гордости случится.
Няня Зина выслушала бы с радостью и даже поняла бы, но был один человек, с которым надо было поговорить по другому поводу, а если разговор пройдёт нормально, то и о том, что беспокоит, можно было бы рассказать.
Именно благодаря этим раздумьям Евгений Петрович Миронов на майские праздники отправился в Карелию.
– Номер в гостинице пусть будет за мной… на всякий случай. Не получится поговорить – вернусь туда и просто отдохну. Места‑то дивные! – рассуждал он, на всякий случай настраивая себя на провал своего плана. – Ну не захочет общаться, и ладно, и ничего страшного…
***
Май, отличная погода, кот, спящий в виде меховой шапки вокруг головы, тихие Миланины шаги и цокот коготков Несси по полу, изумительный запах кофе и черёмухи, цветущей прямо у окна. Что ещё человеку надо?
– Чтобы не было проклятых телефонов! – простонал Андрей, нашаривая рукой мерзко дребезжащий предмет. – Вы‑ки‑ну!
Он покосился на экран и чуть не выронил гаджет:
– Женька? Что‑то случилось?
Сон как рукой сняло, Андрей подскочил на кровати, принял вызов и хрипло спросил:
– Жень, что?
– И тебе доброе утро… – расслабленный голос младшего брата вызвал острое сожаление о том, что в детстве он как‑то мало уделял внимание делу внушения ближнему своему Женьку нормальных манер и правил поведения.
– Придyрoк! Если ничего, кроме доброго утра тебе сказать нечего, то какого зелёного крокодила ты названиваешь в такую рань? – рявкнул Андрей так, что Чегевара покинул хозяйскую подушку и переместился под кровать, исключительно на всякий случай.
В любое другое время Женька ответил бы тем же, они опять поругались бы и этим всё дело закончилось, но это майское утро было какое‑то странное…
– Ты чего, спишь ещё? – смущённо отозвался Женька, всегда бывший абсолютно возмутительным жаворонком. – Ээээ, это… извини.
– Че‑го? Женька, у тебя что‑то случилось? – сон от крайнего изумления как рукой сняло.
– Ну… нет… ничего такого. Я просто случайно оказался поблизости и подумал, а может, нам поговорить?
Андрей был железно уверен, что после того, как Хак раскрыл его махинации, ни один из братьев не захочет с ним общаться, и сейчас чётко понял – младший врёт как сивый мерин!
– Ну да… ну да… Ничего не случилось, а он вдруг оказался рядом, хочет поговорить, да ещё и извиняется?
Вслух он сказал другое:
– Приезжай, конечно! Знаешь, куда?
– Примерно… отец рассказал.
Скинув брату схему проезда, Андрей позвонил и предупредил дежурного на воротах, что нужно пропустить машину Евгения Миронова, а потом отправился на кухню – извещать жену о незваном и неожиданном госте.
– Доброе утро! Мил, тут мой брат звонил… я не помню, говорил я тебе что у меня есть брат, то есть две штуки братьев? Хотя, ты же об этом знаешь…
– Говорил вскользь, да и так знаю, – Милана рассмеялась от интересного способа измерения братьев поштучно, но увидев, как муж помрачнел, налила ему кофе и вопросительно подняла брови, – Что‑то не так?
– Понимаешь, какое дело… мы не очень‑то ладим.
Чегевара, устроившийся рядом с хозяином, закатил глаза:
– Всего двое братьев, и он уже расстраивается? Да у меня их пятеро! И это только те, о которых я знаю! Люди против нас всё‑таки слабаки!
