Дорога к себе

– Он и тебе крылья подрезает? Ну как же ты не понял? Всё с тобой в порядке, всё нормально! Просто Колька завидует тому, что ты так легко сходишься с людьми, что легко общаешься. А с девушкой… – Андрей неожиданно улыбнулся и кивнул на закрытую дверь, куда ушла его Милана, – Знаешь, если даже меня с моими проблемами восприняли всерьёз… Короче, дерзай! Я в тебя верю!

Высказанные слова повисли в воздухе, закружились вокруг стола. Че отлично их видел – так бывает с настоящими словами. А слова летали вовсе не просто так – оба брата почувствовали себя и сильнее, и счастливее – потому что так важно, когда твои слова нужны… потому что так важно, когда в тебя верят!

 

Глава 4. Дом под дождём

 

Странно бывает, когда ты видишь перед собой отлично знакомого тебе человека, родственника, да что там… родного брата, и понимаешь, что ты его раньше банально не знал.

– Кто бы мог подумать, что Андрюха у нас такой… настоящий! – удивлялся младший брат вечером.

Нет, он собирался уехать в гостиницу – в самом‑то деле, надо и честь знать! Поговорили они просто замечательно, накормили его роскошно – он и в ресторанах не часто такое ел, а главное… главное‑то, что он с братом пообщались. Да так, что словно укатилась с души прочь огромная колючая каменюка, которая давила и мешала ему двигаться дальше.

– Поеду я… – начал было Евгений.

– Чего это? – удивился Андрей. – У тебя чего? Живность без присмотра оставлена?

– Нет, у меня соседка хорошая – она на пенсии, свои животные есть, ну и за моими присматривает, если я куда‑то уезжаю. Я ж и по командировкам мотаюсь, и к родителям…

– Тогда что за необходимость?

– Мне неловко… вроде как напросился…

– Да все бы так напрашивались! – отмахнулся от возражений Андрей. – Ты первый раз в жизни ко мне приехал по‑настоящему. И знаешь… я очень рад!

Укатившийся колкий и острый камень покрылся сеткой трещин и начал потихоньку распадаться, давая надежду на то, что теперь‑то всё будет немного не так, а лучше! Нет, правда, лучше!

– Дyрaк и неисправимый оптимист! – убеждал себя Евгений чтобы потом было не слишком больно разочаровываться, но так тепло было на душе, так неожиданно славно он ощутил себя в этом доме, что… взял и сам себе разрешил поверить.

Окончательно вопрос решила Милана.

– Жень, оставайтесь! Я вам уже комнату приготовила, а на ужин будет курица в сметанном соусе с душистыми травами.

Когда она вышла из комнаты, тихонько посмеиваясь над явно восторженным видом деверя, Женя покосился на брата и попросил:

– Андрюх, а сыграй что‑нибудь… Ну если тебе не трудно!

Он попросил и вдруг смутился – вспомнил, как они с Колькой орали дурными голосами под дверью комнаты, где занимался Андрей, как пугали его перед выступлениями и экзаменами в музыкальной школе. Нет, его фобия возникла не из‑за их дурацких поступков, но они явно подливали масла в огонь…

– Теперь не трудно, – хмыкнул брат.

За окном зашумел дождь, темнота сделала освещённый дом самым уютным и мирным местом на земле, этаким кораблём в океане весеннего вечера, вчерашних проблем, сегодняшних открытий, позвякивания хрустальных подвесок на люстре, умопомрачительных ароматов, шорохов, прилетающих из тёмных углов, где внезапно обнаруживался Чегевара, и посапывания Несси. Дождливые струи отрезали их от всего мира, сделав их корабль настоящим ковчегом, плывущим по этому дождю, по этому вечеру в музыке и неожиданной безмятежности.

Никогда Женя не был особенным меломаном… нет, конечно, кое‑что мог определить по звучанию, недаром же всё детство краем уха слышал, как брат занимается.

– Играет вперемешку, что в голову приходит, – сообразил он. – Это Моцарт, а это… как его… а, Вивальди, кажется.

А потом… потом он уже не мог определить автора, его просто уносило куда‑то потоком музыки, настолько гармонично вплетавшейся в его настроение, что казалось – она звучит внутри.

Рядом обнаружилась Милана, к которой на руки тут же пробралась Несси, и Женька решился – почти беззвучно задал вопрос:

– Что он играет?

– Это его музыка, – Милана смотрела на мужа и улыбалась так нежно, так…

– Дорого бы я дал, чтобы на меня когда‑нибудь так посмотрели… посмотрела Ира, – вдруг сообразил Евгений, и только тогда до него дошло, что именно Милана ему ответила.

– Его? Он реально это вот написал? – шёпотом уточнил он.

– Ну да… – Милана удивлённо покосилась на деверя. – Ты разве не знал, что он теперь пишет музыку?

– Знал, но… но это же невероятно! Это так… здорово! Он, что, гений?

– Возможно, – серьёзно кивнула Милана.

– И не возможно даже, а точно! – насмешливо поблёскивали глаза Че, восседающего на подоконнике в непосредственной близости от своего людокота. – Ещё бы! С таким котом, как я, любой гением станет, что бы там это не значило!

***

– Пётр Иванович, у нас новости! – Хантеров позвонил Миронову‑старшему утром следующего дня.

– О Николае?

– Нет, о Евгении…

– Слушаю… – напрягся Миронов, машинально подумав о том, что сыновья последнее время как‑то активно испытывают его на прочность.

– Он приехал к Андрею и даже с ночёвкой. До сих пор там. Ни драки, ни скандала не было. Всё вполне благополучно.

Когда Хантеров говорил «благополучно», то это означало, что можно выдохнуть и по крайней мере на этом участке событий подвоха не ожидать.

– Хорошо как… – пронеслось в голове Миронова. – Неужели нашли общий язык?

Как выяснилось, вопрос он произнёс вслух, и Хак исполнительно на него ответил.

– Похоже на то… забегать вперёд не будем, но я думаю, что они сумели поговорить по душам.

– А не пора ли нам по душам побеседовать с Николаем? – осведомился Миронов.

– Дай мне ещё немного времени, – попросил Кирилл Харитонович. – Надо кое в чём убедиться.

Праздники у нас любят, отдаются им всей душой, лелеют их и традиционно уважают это время. Именно поэтому Хак прекрасно понимал – бессмысленно пытаться найти и опросить людей, плотно окопавшихся кто где – на дачах, в парках, на отдыхе у моря.