Дракон из черного стекла
Вот уже почти год Врит упорно охотился за этой девушкой и ее союзниками, причем вовсе не из‑за этого мрачного пророчества, а по той причине, что они повсюду таскали с собой другую бронзовую фигуру, которую Врит откопал в гулд’гульской шахте. Откопал лишь для того, чтобы ее у него сразу же украли – потеря, которая до сих пор болезненно жгла его.
Он уставился на дремлющую бронзу перед собой.
«Однако теперь у меня есть своя собственная».
Хотя это сокровище вроде должно было удовлетворить его, растущая тревога заметно умеряла энтузиазм Врита. Его все чаще стали посещать подозрения, особенно касательно истинных намерений этой фигуры.
Элигор выражал страстное стремление остановить Вик дайр Ра, утверждая, будто ее возрождение и пробудило его к жизни после тысячелетнего сна. Хотя Врит сильно подозревал, что многое из намерений Элигора оставалось невысказанным. Он боялся, что воскрешение этого бога может оказаться не менее опасным и угрожающим, чем возрождение Царицы Теней.
«Но что еще я могу сделать?»
Однажды ступив на этот путь, Врит уже не осмеливался повернуть назад.
Чтобы достичь даже нынешней точки этого пути, он пренебрег своим долгом перед королевством, чем поставил под угрозу свое положение при дворе. Врит потратил многие десятилетия, чтобы втереться в доверие сначала к одному королю, а затем к другому. Его влиятельное положение среди властей предержащих не раз сослужило ему добрую службу в его стремлении к тайным знаниям. Однако после пробуждения Элигора он фактически сложил с себя придворные обязанности, передав их младшим членам ордена и вмешиваясь лишь в случае совсем уж крайней необходимости – в частности, когда речь зашла об отравлении королевы. Врит не мог доверить такое деликатное дело никому другому.
«Будем надеяться, что это завоюет мне некоторую благосклонность в глазах короля…»
– Смотри! – выпалил Бкаррин, привлекая внимание Врита, после чего указал куда‑то за алтарь. – Похоже, размещение новых кровожитниц наконец‑то успешно закончено!
Врит сразу заметил, что так взволновало Бкаррина. Два из окружающих алтарь резервуаров – до сих пор почти темные – теперь светились ярче. Сияние их то усиливалось, то ослабевало, словно отражая биение сердец новых кровожитниц. Янтарное свечение неуклонно усиливалось, пока резервуары наполнялись жизненной силой.
Врит опасливо попятился от алтаря. И успел сделать лишь один шаг, когда бронзовые веки внезапно широко распахнулись, выпустив наружу ослепительный лазурный свет.
У Врита перехватило дыхание, когда лежащая на алтаре голова вдруг повернулась и устремила на него свой ужасающий взгляд. Никогда прежде бюст не мог отвести глаза в сторону, вечно нацелившись взглядом вверх.
Бронзовые губы чуть приоткрылись, а затем скривились в усмешке.
– Врит…
Остальные Исповедники, собравшиеся вокруг алтаря, попадали на колени. Врит опустился лишь на одно, склонив голову.
– Крест Элигор, ты звал меня?
– У меня не должна возникать нужда звать! – Тон его стал еще резче. – Собака лучше всего служит своему хозяину, если никогда не отходит от него.
Врита задело подобное сравнение, но он не поднял почтительно склоненной головы.
– Что‑то случилось, мой повелитель?
– Я чувствую другого та’вина.
Врит все‑таки поднял взгляд, наморщив лоб. Слово «та’вин» было ему знакомо – он уже выяснил, что так эти бронзовые создания назывались в древности.
– Другого? Ты хочешь сказать, другую – ту, что украли в Гулд’гуле?
Буквально на днях до Вышнего Оплота дошли слухи, что Никс и ее спутники были замечены в Восточном Венце. Подтверждает ли заявление Элигора, что бронзовая женщина по‑прежнему путешествует с ними?
– Нет! – прогремел Элигор. – Кто‑то ближе. Он пытается спрятаться, но по мере того, как моя сила растет, я улавливаю проблески его эманаций. Шепотки… Тени… Он приближается даже сейчас, то появляясь, то пропадая из виду.
Потрясенный, Врит встал.
– Что же грядет? Союзник это или враг?
Последовала долгая пауза. Огонь в лазурных глазах погас. Следующие слова прозвучали еле слышным шепотом:
– Я не знаю.
Врит прищурился, принимая во внимание этот новый аспект и уже прикидывая, как обернуть это в свою пользу.
Элигор, судя по всему, был занят тем же самым.
– И все же не столь важно, союзник это или враг… Этот та’вин и сделает то, чего я больше всего желаю. То, что самому мне сейчас не под силу.
– Что именно?
Бронзовая рука впервые оторвалась от железного алтаря и согнулась в локте. Зачаточные подобия пальцев сжались в кулак. От следующих слов у Врита похолодело в жилах, как будто этот наполовину сформировавшийся бог мог прочесть его самые сокровенные мысли.
– Он наконец порвет цепи, что опутывают меня!
Глава 11
Вместе со своей маленькой группой Канте спешил по освещенному факелами туннелю. Этот широкий гулкий проход с высоким сводом тянулся на целый фарлонг в длину, насквозь прорезая Штормовую стену – высокий крепостной вал, окружающий собственно город.
Сотни горожан и десятки повозок, запряженных буйволами и мулами, нескончаемыми потоками текли по нему в обе стороны, мешая продвижению их группы. Воздух, запертый массой камня над головами, был густо пропитан запахами навоза, пота и мочи.
Подняв взгляд, Канте невольно поежился – не столько от тяжести, давящей на него, сколько от того, что скрывалось за каменным сводом у него над головой. Давным‑давно Штормовая стена была изрыта арсеналами и казармами, а ее внешняя сторона усеяна узкими бойницами для лучников. Бессчетное количество вражеских армий разбилось в прах об этот нерушимый оплот.
«А теперь мы крадемся сквозь него, точно крысы по сточной трубе…»
Фрелль толкнул Канте локтем.
– Не поднимай голову!
Вняв этому предупреждению, тот опустил взгляд и надвинул свою дельфтскую шапочку пониже на лоб. И вправду: не хватало еще, чтобы кто‑нибудь узнал его в этой фальшивой личине…
– Почти выбрались, – прошептал Рами, указывая на клочок дневного света впереди.
