Дракон из черного стекла

Ничего другого уже и вправду не оставалось – зная, что в случае поимки его ждет петля или даже что похуже, Канте припустил со всех ног вместе с остальными. Тихан не отставал, двигаясь сначала неуверенно, а затем все активней – по мере того как собирал остатки доступной ему энергии. Хотя никто не знал, когда эти запасы иссякнут и Тихан вновь превратится в неподвижную бронзовую статую.

Ему – всем им – нужно было поскорей добраться до солнечного света.

Добежав до моста, они промчались по нему, быстро оставив позади скульптурных аспидов, после чего увидели, что погоня прекратилась. На дальней стороне моста все еще горели факелы, но они не приближались.

Опасаясь, что ситуация может измениться, беглецы не сбавили темпа. Быстро пройдя по туннелю обратно к винтовой лестнице, они поднялись в основную цитадель.

Обернувшись назад, Рами длинно выдохнул.

– Почему… почему они отказались от погони?

– Должно быть, получили то, что хотели. – Озабоченно наморщив лоб, Фрелль в ожидании объяснений посмотрел на Тихана.

Та’вин оставался угрюмым и молчаливым.

На верхней площадке лестницы группа поправила капюшоны и мантии, постаравшись по возможности соответствовать намеченным ролям. Но Тихан был слишком слаб, чтобы опять расплавить свою бронзу и придать ей округлые формы настоятеля Наффа. Все, на что он был способен, – это лишь слабое ее подобие. Чтобы скрыть грубо очерченные черты лица, натянул на голову капюшон рясы, скрывая лоб и не поднимая глаз.

Тем не менее этого оказалось достаточно.

Группа покинула Цитадель Исповедников и вскоре уже двигалась через школу, которая, к счастью, оказалась пустой. Причина стала ясна, когда они вышли на конюшенный двор Тайнохолма, где их все еще ждал все тот же фургон.

Ученики, алхимики и иеромонахи выстроились вдоль перил балконов, столпились на ярусах. Лица их были устремлены вверх. Высоко в небе над Вышним Оплотом кружили три военных летучих корабля, подсвеченные пламенем раскаленных горелок. Сделав последний круг, они опустились в сторону королевского причального поля за стенами замка.

Фрелль побыстрей затолкал Канте в фургон.

– Похоже, твой братец только что вернулся.

За ними последовала Ллира, которая все еще несла на руках найденную ими девочку, завернув ее в свой синий с золотом камзол.

– Судя по такому сборищу, весть об отравлении королевы наверняка уже распространилась по всему городу.

Как только все забрались внутрь, кучер тронул фургон с места.

Пока повозка раскачивалась и подскакивала на ухабах, Фрелль не сводил глаз с Тихана.

– Что там произошло?

Тихан оставался мрачным, но в конце концов заговорил:

– В рядах та’винов я – Корень. Шийя – это Ось. У каждого из нас свои таланты. Но превыше всего стоят Кресты, которые могут подчинить своей воле любого та’вина – излучая силу, способную поработить как Корня, так и Ось.

Канте вспомнил, как венины сумели объединить свой обуздывающий напев в хор, которому удавалось сломить волю не только каких‑то низших существ, но и людей. Кресты наверняка обладали подобным талантом – способностью управлять другими та’винами, распоряжаясь по своей воле источником энергии своей жертвы. Похоже, Тихан сумел вырваться на свободу лишь за счет того, что вовремя избавился от своего куба, пульсирующего золотым свечением.

«Но вот только какой ценой?»

Это, похоже, беспокоило и Тихана.

– Я никогда не подозревал, что Элигор уже мог проснуться. Тем более в своем обезглавленном состоянии. Да еще столь неистово…

Фрелль мотнул головой на девчушку, которую прижимала к себе Ллира.

– Врит и ему подобные наверняка используют кровожитниц, чтобы подпитывать свои усилия.

Тихан положил ладонь на живот, из которого выплавил куб.

– С тем, что у меня украдено, кровожитницы больше не понадобятся. Теперь Элигор может окончательно освободиться.

– И что это для нас значит? – тут же спросил Канте.

Тихан устремил на него свой светящийся взгляд – пусть теперь и не такой яркий, но с заметным проблеском благодарности.

– Он, безусловно, хотел заполучить меня всего целиком, а не только схизму, которую я носил в себе. Если б Элигор завладел еще и моим телом, то мог бы вычерпать из нее все без остатка. Его возрождение сократилось бы до нескольких недель, если не дней.

Рами похлопал Канте по колену.

– Похоже, твои непоколебимые представления о дружбе спасли не только Тихана, но и всех нас.

– Что я весьма ценю, – сказал Тихан. – Я не стал бы предпринимать таких усилий без вашей поддержки. Но знайте, что таким образом мы лишь выиграли кое‑какое время. Не более того.

– И что же дальше? – спросил Фрелль. – Если у Ифлеленов теперь есть этот куб – эта твоя схизма, – то во что это может вылиться?

Тихан опустил взгляд. А когда ответил, это прозвучало с окончательностью пророчества:

– Это значит, что мы уже проиграли.

Последовало ошеломленное молчание.

– Этого не может быть, – пробормотал Канте.

Тихан поднял лицо, демонстрируя свою убежденность.

– Чтобы победить Элигора, в свое время потребовалась огромная армия та’винов. Армия, которой у нас нет и которую мы никогда не сможем собрать под свои знамена.

Сердце у Канте упало при этих словах. Он представил себе остальных, пытающихся сейчас добраться до турубьи в Пустоземье, и выпрямился, отказываясь принять подобный приговор – особенно зная, кто сейчас находится там.

– Ты никогда еще не встречал Никс, – возразил Канте. – Пока она жива, всегда есть надежда.

Тихан обвел всех печальным взглядом.

– Я просмотрел все пути развития событий. Каждую ниточку, каждое их переплетение. С обретением Элигором полной силы гибельный исход неизбежен. – В его лазурных глазах светилась полная убежденность. – Даже для нее.

 

Глава 15

В голове у Врита болезненно пульсировало, и со звоном последнего колокола дня боль лишь усилилась. Он сидел в своем личном схолярии, где от одинокой курильницы вился благоухающий дымок, силясь отогнать стойкий запах серы, пронизывающий эти глубины Цитадели Исповедников.