Дракон из черного стекла
«Этого не может быть…»
Подавив охвативший ее ужас, Никс вновь поднесла трубу к глазу и подтвердила свои опасения.
Ахнув, она сунула сложенный дальноскоп в карман своего кожаного жилета и повернулась к Баашалийе. Уже догадавшись о ее намерениях, тот выгнул шею и одним махом подхватил ее на кожаное седло.
– Никс! – крикнул ей Грейлин.
– Да, это рааш’ке! – крикнула ему в ответ Никс. – Просто не все.
В глубине души она уже знала, кого там не хватает.
Грейлин, должно быть, догадался о ее намерениях.
– Никс, давай не…
Без всяких слов или напева с ее стороны Баашалийя выпрыгнул из открытого трюма. Ее брат не нуждался ни в каком ином поощрении, кроме воли своей наездницы. Он широко распахнул крылья, захватив ими воздух, и устремился на восток.
Грейлин что‑то крикнул им вслед, но порыв ветра унес его слова, оставив лишь осуждающий сердитый тон, с которым они были сказаны.
Никс низко пригнулась в седле, смиряясь с этим.
«Может, в конце концов я все‑таки та упрямая дочь, которой ты меня считаешь…»
Она пропела Баашалийе, поторапливая его.
«Ну и пускай…»
Глава 20
Даал все летел над плоскими солончаковыми равнинами Белой пустыни. Песок до крови сдирал кожу. Глаза, даже защищенные очками с янтарными линзами, болели от постоянного сияния. В ушах свистел ветер – хоть и не мог даже немного приглушить нарастающий рев горелок позади.
Даал обернулся, вывернув шею.
Три корабля по‑прежнему летели высоко над пустыней, неуклонно приближаясь. С головного опять выстрелили из баллисты. Массивная стрела со стальным наконечником описала в воздухе дугу, но, не долетев до Даала, вонзилась в песок.
«Но это скоро изменится».
Крыло Пиллара продолжало пятнать солончаки кровью. Полет его скакуна становился все более неровным – одно крыло взбивало воздух сильней другого.
И все же Даал чувствовал под собой решительный стук сердца своего напарника. Протянув руку, он запустил пальцы в мохнатую холку Пиллара, изливая свои любовь и признательность в самую глубину этого крепкого сердца. Втянул в себя мускусный запах своего скакуна, паром исходивший от его разгоряченного, соленого от пота тела.
– Ты молодец, Пиллар, – одними губами прошептал он ветру, надеясь, что зверь услышит его, и опять перевел взгляд вперед.
В десяти лигах от него темной линией возвышался изломанный край Стологорья. Солончаки под ним начали превращаться в ряды странствующих дюн – сначала просто в рябь, а потом во все более высокие песчаные хребты. Песчаный ландшафт был теперь похож на волны, накатывающиеся на эти далекие утесы.
«Утесы, до которых нам никогда не добраться…»
Даал понимал это, утешаясь лишь тем, что они с Пилларом сбили охотников с толку, заманив их гораздо севернее того курса, которым направлялся «Огненный дракон».
Какое‑то движение привлекло его взгляд вправо – в воздухе опять промелькнуло гигантское копье, на миг словно зависнув, прежде чем тяжелый стальной наконечник потянул его вниз. Стрела баллисты вонзилась в дюну, глубоко зарывшись в нее.
«Они уже близко…»
Даал знал, что не может требовать от своего слабеющего напарника большей скорости. Этому раненому воробью уже никогда не превзойти в скорости преследующих его ястребов. И все же Пиллар упорно боролся, выискивая самые сильные ветра, дующие к западу, чтобы быстрей продвигаться вперед.
Увы, но направление полета его скакуна постепенно склонялось к югу.
– Нет, Пиллар, – настаивал Даал. – Северней… подворачивай к северу!
Даал усилил эту команду, переместив свой вес вправо, в противоположную сторону от пути «Огненного дракона». Но Пиллар, словно не обращая на него внимания, продолжал упорно отклоняться к югу, словно пытаясь добраться домой до того, как умрет.
Осознав, что его скакун окончательно вымотался, Даал впервые взялся за поводья, чтобы попробовать направить Пиллара на север. Но, вздохнув, безвольно опустил руки, отказываясь подчинять это упрямое сердце своей воле, принуждать его подобным образом.
Вместо этого он просто позволил Пиллару лететь по собственной воле.
– М’бевван рааш’ке, – произнес Даал на пантеанском, восхваляя храбрость и стойкость своего скакуна. – М’лайя бренна!
И то и другое было правдой.
«Я буду горд умереть вместе с тобой, брат мой!»
Понимая, что они сделали все, что могли, Даал оглянулся через плечо. Как и ожидалось, корабли противника еще больше приблизились. Но, к его ужасу, один из тех, что побольше, военных, успел отвернуть от двух других и теперь направлялся к югу, уже преодолев целую лигу в этом направлении.
«Нет…»
Даал припомнил стаю почтовых ворон, гонявших между головным кораблем и городком Фхал. Наверное, одно из запоздалых сообщений предупредило охотников об огромном корабле с драконом на носу, летящем на юг. Либо так, либо кто‑то на борту отвернувшего корабля догадался, что бегство Даала через пустыню могло быть отвлекающим маневром.
В таком случае было легко догадаться, кто это был.
Дядя Фенна.
Еще одна огромная стрела просвистела в воздухе, пролетев ближе, но все равно вонзившись в песок. Прогремела пушка – на носу надвигающегося военного корабля полыхнул огонь, после чего оттуда донесся раскат грома. Дюна слева от Даала взорвалась фонтаном взметнувшегося в воздух песка.
Вместо того, чтобы уклониться от него, Пиллар нырнул прямо в эту серую тучу, по‑прежнему нацелившись на юг. Даал знал, что больше ничего не сможет с этим поделать. Он выгадал Никс и остальным столько времени, сколько смог, и теперь молился, чтобы их жертва – его и Пиллара – не пропала зря.
Даал решительно настроился и дальше увлекать за собой два оставшихся корабля.
«По крайней мере, пока мы еще будем в силах дышать».
Он еще ниже склонился в седле, намереваясь как можно больше затянуть погоню.
