Другая Русь: Приказано выжить!. Господарство Псковское. Если боги за нас!
Вечером заглянул мой дружок, опять потащил мёд пить. Посидели с ним, выпили по кружке – больше не стал, памятуя об утренней аудиенции. Видимо, до Изяслава довели информацию о длительной командировке по охране и обороне моего поселения, вот он и принялся меня пытать о том, как и где они там будут жить, где кормиться и чем. Обмолвился, что поедут впятером, все мне знакомы по Опочке. Мстиша поедет, он уже совсем поправился.
Пришлось сразу же разочаровать Изяслава отсутствием запасов еды на такую прорву народа, ибо нечего – мне ещё детишек Любавиных кормить. Мужики здоровые, все наши запасы съедят за месяц, а нам потом зиму сидеть впроголодь. Потому как неизвестно – заплатит нам что‑то князь за работу или нет. Может, только спасибом отделается. Десятник почесал затылок (и тут извечный русский жест присутствует), да и решил, что придётся у князя на содержание просить. А кому сейчас легко? Пусть просит, мне только легче будет.
Поговорили о том, как лучше наладить оборону в случае чего, заставил нарисовать схему на бересте. Выспросил про все строения – что для чего и что где хранится. Понимая, что все вопросы задаёт по делу, я рассказывал, не скрывая ничего. Всё равно всё посмотрим на месте, да и определимся точнее.
Просидели допоздна, потом вышел проводить десятника на двор, покормил своего лучшего друга, который с ленцой ухватил кус мяса и не спеша сжевал его, будто делая мне этим великое одолжение.
Зашёл на кухню и попросил не кормить собаку без меня, на что получил ответ, что собака сама кормится.
– Это как так? – Опешил даже.
– А так! Забиваем дичь или кабанчика, а собака ваша, боярин, рядом стоит и, пока не кинешь ей шмат мяса, никого не подпускает к туше и уносить разделанное не даёт… Так что ещё и за это придётся приплатить.
– Договорились. – Ай да Гром, почуял свободу. Да лишь бы не погрыз кого‑нибудь, а то виру потом замучаешься платить.
Домой надо скорее уезжать. Подальше от греха, дома‑то его уже никто не боится.
Утром опять пришёл Изяслав и потащил в детинец, мол, князь заждался уже. После обязательных приветствий, наконец, приступили к делу.
– Обдумал я твои придумки. Печь будешь делать сам, с собой бери кого хочешь, а для защиты твоего поселения отправляю с тобой Изяслава с пятёркой дружинников. Жильём обеспечишь. На содержание деньги получат, а где кормиться будут – решите сами. Мастера тебе будут, глину и песок уже готовят, можешь посмотреть. Приедете – поселю в воинской избе, там же и есть будете. Про арбалет твой ничего сейчас говорить не буду, Изяслав присмотрится – доложит. Ступай. Быстрее уедешь – быстрее приедешь. Не тяни!
Вот и поговорили, в одно, так сказать, лицо.
– Княже, пошли кого‑нибудь меня сопроводить, хочу глину с песком глянуть – подойдёт или нет.
– Изяслав, проводи.
Откланявшись, сходил, посмотрел – что таскают мужички. Наказал глину замочить в корытах побольше, а песок – сушить. Попрощался с Изяславом, пусть догоняют, и пошёл собираться.
А в харчевне уже все в курсе моего отъезда. Хозяин крутится рядом, денег ждёт, прислуга от радости, что Гром уезжает, даже коня взнуздала и оседлала, да в дорогу запас провизии собрала. Быстро переоделся в походно‑броневую одёжку, рассчитался с хозяином, переложил по сумкам провиант и был таков.
Дорога уже знакома, и обратный путь показался значительно короче. Успел как раз к перевозу, и даже береговая въездная таможня не смогла испортить моего хорошего настроения.
Хотя мытарь попался въедливый, всё порывался в сумки мои заглянуть. Пришлось шугануть – нечего к знатному боярину, от самого князя едущему, в сумки лезть. Мало ли чего подумать могут.
И вот, наконец, я дома. До самого конца волновался – всё ли цело, живы ли мои друзья и соратники. Успокоился только тогда, когда из‑за поворота вынырнула исходящая дымом труба печи в нашем доме, радостно и звонко залаял Гром и помчался вперёд, а на крыльцо вышел Головня и, приставив руку козырьком ко лбу, обернулся и что‑то крикнул вовнутрь.
Подскакал к крыльцу, спрыгнул, повод перехватил кузнец, а из дома посыпались мои друзья.
Шикнув на всех, Головня степенно передал повод Еленю и, тяжело ступая, подошёл ко мне.
– Здравствуй, боярин Владимир Владиславович! Как съездил, всё ли в порядке? Может, в баньку желаешь, пока стол соберут? – Кланяется.
Шагнул вперёд, обхватил его за плечи:
– Как я по вам всем соскучился. Как вы тут без меня, всё ли хорошо?
– Работаем, дело продолжаем, запасы кирпича увеличиваем. Кузня работает. Всё хорошо!
Повернулся ко всем, радостно улыбнулся и поздоровался. «А гостинцев‑то я не привёз, олень толстокожий» – прошила меня запоздалая мысль.
Так большой толпой и протиснулись в двери. Вокруг меня кипел водоворот, а я просто стоял и улыбался. Потом была банька, ломившийся от разносолов стол, моя любимая кровать и мой камин. Хорошо!
Утром собрались все за столом. Если вчера просто радовались моему возвращению, то сегодня нужно нарезать общие задачи и подготовиться к скорому отъезду. Да и Изяслава хорошо встретить надо и подобрать для его малой дружины комнату. Этим займётся Любава. Ребята будут под руководством Головни загружать фургоны кирпичом да печным железом.
Вот‑вот должен десятник подъехать. Задерживается что‑то.
Отослав народ заниматься делами, оставил Головню и попросил быстро и коротко пересказать все новости, которые произошли в моё отсутствие. Новостей особых не было, приходили несколько кандидатов в подмастерья, родичи хотят пристроить своих чад на хозяйство, в помощь Любаве. Все ждут моего приезда. Ну и пусть ещё подождут – не до того пока. Пошли к Любаве, посоветовались о кормлении дружинников. Решили взять с них деньгами, а Любава будет готовить. Тут же пришлось перерешать по поводу помощников на кухне и по хозяйству. Подумали вместе и переложили на хрупкие женские плечи этот кадровый вопрос, пусть сама себе подбирает помощников и сама же за них отвечать будет.
А вот и наша боевая дружина показалась. Немного ошарашенный Изяслав спрыгнул с коня, отдал приказ спешиться своим подчиненным. Обнялся с Головнёй, кивнул подмастерьям и подошёл ко мне:
– Когда ты рассказывал, сколько настроить успели, как‑то не верилось. А сейчас смотрю и удивляюсь. За полтора месяца столько наворотить…
– А сколько ещё предстоит наворотить. – Улыбаюсь.
Обнялись с десятником, потом подошёл Мстиша и тоже радостно облапил меня. Давно не виделись.
Поздоровался с остальными дружинниками и пригласил всех в свои хоромы, благо стол с утра был накрыт. Посидели дружно и наговорились вволю. Потихоньку забрал Изяслава в свою комнату. Очень он удивился моему каминчику. Весь осмотрел, везде пощупал, только что не обнюхал. Обстоятельно обговорили задачи по охране, определили обязанности, договорились по кормёжке и размещению. Закончив наше совещание (можно и так сказать), вышли во двор.
Фургоны стоят загруженные, осталось только нам собраться. Поторапливаемся со сборами и выезжаем, тянуть нельзя – не поймут меня в этом времени. Опять прощание, и мы двумя фургонами трогаемся на запад. Лошади запряжены парами и то еле‑еле тянут, груз очень тяжёлый получился. С другими колёсами завязли бы напрочь.
