Другая Русь: Приказано выжить!. Господарство Псковское. Если боги за нас!

Пора и на воде испытать то, что у нас получилось. Загрузились вдесятером, следом Гром прыгнул. Я рядом с Бивоем стою, контролирую процесс. Остальные на вёсла сели, подгребают потихоньку, чтобы управление не терять, течение‑то слабое. Вышли в Великую, поставили парус. Хлопнуло, расправляясь, полотнище, принимая на себя силу ветра. Закрепили шкоты, довернули на устье – запенилась под форштевнем свинцовая вода, потянулась длинными пологими усами к берегу. Накренилась чуток ладья, пошла с небольшим креном. А хорошо идём – наполнилась грудь ощущением радости от удачно сделанной работы. Раздулось от ветра тугое пузо паруса, поскрипывают канаты. Чайки вокруг мачты летают. Долетели до Снятной горы за мгновение, прошли острова в устье и вот оно – Псковское море. Ударила тугая волна в скулу на выходе, полетели вверх холодные брызги. Дав команду идти прежним курсом, пробежал на нос проверить состояние обшивки и корпуса. Волны бьют не по‑детски. Волна короткая и резкая, звонко шлёпает по скуле. Опёрся на планширь, посмотрел через борт. Брызги летят в стороны, но внутри сухо, не залетают, это радует, скорость на глазок порядка семи‑восьми узлов. Ощущение полёта над волнами, эмоции захлёстывают. Пока проходили острова, прикинул скорость по засечным точкам на берегу. Посчитал в уме, вот и получилась приблизительно такая скорость. На лицах ребят – светлая радость. У меня, наверное, такое же выражение лица – детский незамутнённый восторг. Пробежал назад к Бивою, довернули круче к ветру. Увеличился крен, заскрипела мачта, в животе у меня потянуло холодком, Громчик залаял. А наша ладья полетела по волнам с гребня на гребень. Ещё круче довернули, стою рядом со шкотом на всякий случай, пошли почти вдоль волны, поднимаясь на набегающей и плавно с неё съезжая вниз, как с горки.

Отлично ведёт себя посудина, и кормщик наш молодец, держит крепко румпель, хотя выражение лица обалделое. Под такими углами к ветру тут ещё не ходят – мы первые.

Пора поворачивать. Стою рядом с Бивоем, тоже в первый раз буду маневрировать. Разворачиваем плавно на ветер, и я постепенно ослабляю шкот, потом перехватываю его с другой стороны и жду, когда пройдём линию ветра. Заполоскал парус, значит, прошли линию и продолжаем уваливаться под него. Выбираю шкот, замер Бивой, смотрю, а у него на лице крупные капли пота. Ну да, ему такое вообще в диковинку. Но молодец, работает правильно, как говорили. Всё, поймали ветер, пошли в обратную сторону. Идём домой, для первого раза достаточно. Слышу, как дружно выдыхают гребцы. Они даже дыхание задержали. Ничего, скоро научимся ходить под парусом так, что ни одна посудина не обгонит и не догонит. Зашли в Пскову на вёслах, пока ещё опыта мало, нечего рисковать попусту. Ткнулись в берег у верфи носом, выпрыгнул на песок вслед за Громом. Носится собака кругами, радуется твёрдой земле, а мы стоим кружком, и все на меня смотрят. И у всех рубахи насквозь мокрые от пота – переживали, видимо.

– Ну что, понравилось? – Обвожу взглядом парней.

– Походить ещё надо, подучиться малёха, – за всех отвечает Бивой.

– Будет погода, будем ходить, а пока надо доделывать ладью.

А тут и вся строительная братия подошла вопросы задавать об испытаниях. Похвалил всех, выразил, так сказать, свою благодарность от чистого сердца. Теперь начинаем отделку судна.

Если будет позволять погода, каждый день надо выходить в озеро для тренировки. Так и пошло – пока доделывали наше судно, я то занимался с Дрёмой в новой лавке, помогая ему разбираться с новыми ценами, то пропадал на нашем монетном дворе, контролируя чеканку. Поняте сразу сказал, что присутствую тут не потому, что не доверяю ему и его работе, а потому, что мне самому интересно, как идёт процесс. Можно было, конечно, ничего не говорить, но время на дворе другое и люди сейчас тоже другие. Не буду обижать недоверием – нечего зло плодить, его и так хватает…

Поставили на площадки башен и испытали новые скорпионы, заодно совместив пристрелку и тренировку расчётов. В процессе стрельб дорабатывали да переделывали механизмы и набирались опыта, распугивая всё местное население летящими стрелами длиной по два с лишним метра.

По возможности старался каждый день выбраться в Кром. Вместе с Громом наблюдали за тем, как продвигается строительство. Просто интересно нам.

Стена вдоль берега Великой уже почти готова, и начали возводить Плоскую башню в устье Псковы у рыбного торга. Угловая башня уже построена, как построена и стена между ними. В точности копировать не стали – ещё много веков впереди. Но на месте Власьевской башни построили почти такую же, только чуть поменьше по высоте и по диаметру. Рядом с башней как раз проходит дорога к перевозу через Великую. Поставили и Смердью башню. На башни, теперь уже постоянно, поставили доделанные скорпионы, теперь Трувор своих дружинников гоняет, обучает стрелковому бою. Очень уж он впечатлился итогами наших сражений. И особенно почти полным отсутствием потерь. А ещё, когда я выложил ему расклад на обучение, кормление и экипировку каждого дружинника и объяснил, что негоже такие деньги просто так выбрасывать на ветер, глупо теряя обученных воинов, то князь так проникся выкладками, что теперь днём и ночью гоняет своих стрелков. Особое внимание уделяем правилу – не высовываться попусту. Выстрелил – спрятался. Нечего подставляться под вражеские стрелы.

Вспомнил, как читал о том, что только что построенные стены в пятнадцатом веке простояли всего четыре года и рухнули из‑за плохого фундамента. Поэтому решил подстраховаться – вдоль Псковы‑реки прокопали огромную траншею под фундамент, и капитально забили её валунами, скрепив глиной и цементом. Вот такие вот дела…

Изяслав обязал всех дружинников в ночном карауле ходить с собаками. Щенки подросли, и Волчок разрешил их брать с собой. Пора начинать служить. Особо выделяется сынок Грома, которому дали прозвище Молния – очень уж он быстр. Милена, с разрешения Любавы, привела в крепость новую ткачиху. Доброва, так её зовут, раньше имела лавку в плесковском посаде. Теперь вот осталась ни с чем, муж рыбу ловит, доходов мало совсем стало, а детей кормить надо. Вот и пошла к нам в работницы наниматься. Тут её Милена и вычислила.

Самое главное – умеет хорошо шить. Вот мы на совете и решили поставить что‑то вроде пошивочной мастерской. Мастериц Доброва сама себе подберёт столько, сколько нужно для того, чтобы обшить всех нас и на продажу что‑то оставалось. Окуня обязали поставить большую избу для ткацко‑пошивочной мастерской, а Еленя печь сложит. Хотя, по большому счёту, пока нам выгоднее шить из покупного полотна, чем самим выращивать лён и ткать. А если теребить коноплю, так это отдельная песня – проще застрелиться.

Вот так и крутился целыми днями. Забот хватало, но я был только рад.

Ещё раз пришли купцы на драккарах от Синеуса за товаром. Расплатились, как было договорено, и ушли довольными. У них тоже стройка в полном разгаре.

Пришёл на двух драккарах Гостята, купец новгородский. Привёз нам железо, канаты да полотно. Провёл с ним экскурсию по крепости и городу, попарил в баньке. Понравились ему наши печи и особенно идея с баней. Отдельные мойка с парилкой, да ещё и просторная комната отдыха, вызвали неподдельную зависть. А уж чистые стены, к которым можно было свободно прикасаться без боязни испачкаться в саже, были чем‑то уму непостижимым. Всё ходил и рукой по ним проводил. А потом долго ладони рассматривал, пытаясь на них сажу найти. Спросил, что надо сделать для того, чтобы и у него такая же баня стояла?

– Что, что? – пошутил я. – Денег побольше.

Хотя в каждой шутке, как известно, есть доля истины.

Рассказал ему коротко основные сложности постройки и обещал помочь с мастерами и с материалом, когда созреет. Только кирпич надо заранее заказать – у нас на него уже очередь образовалась. И, вообще, Стоян начал заговаривать об укрупнении производства. Наконец‑то.