Две попаданки и другая нежить

Выход из пещеры открывался на склоне горы, он не был запечатан какой‑нибудь магией. А это показывало и новую деталь общей странности: Кьяр и не думал запирать Инэтту, сотворив нечто подобное тюрьме. Наоборот, дорога была свободна во все стороны, даже заросшая тропинка подсказывала верный путь на равнину. Хотя и без нее я бы нашла ту самую широкую и изъезженную дорогу, которую разглядела еще сверху. К ней теперь и шагала, постоянно стирая со лба пот. Шерстяное платье оказалось слишком жарким для летней погоды, плащ я давно свернула и несла в руках – выкинуть его было бы расточительством, ведь добротная вещь может пригодиться на случай проливного дождя или для продажи.

И эта часть пути оказалась самой сложной, хоть и заняла от силы пару‑тройку часов. На торговом тракте я остановила процессию повозок и без труда договорилась, что меня подвезут до нужного места. Сначала решила ехать до ближайшего города, чтобы там переодеться, отдохнуть и определиться с дальнейшим направлением, но купец так обрадовался, получив в оплату ценный браслет, что предложил сделать крюк и отвезти меня сразу же в замок Мелларио. Я представилась служанкой герцога, которая потерялась в дороге, он больше ни о чем и не спрашивал – накормил, напоил и выделил удобное место в повозке. Понятно, что я вновь переплатила, но чужие вещи тратить не особенно жалко, да и не в моем положении было торговаться. Через каких‑то пару дней я окажусь там, откуда меня не прогонят и выдадут еще хоть десяток таких же браслетов, а это уже лучше неопределенности первого попаданства. Все‑таки второй раз вляпываться в сказку гораздо проще!

И уже через полтора дня с ветерком и тряской мы добрались до окраины Олады. Я лишь однажды содрогнулась – когда мы проезжали отворот, ведущий к замку Абель. С момента воскрешения я старалась вообще не задумываться о том, что там произошло. Отношения с драконом испортились до такой степени, что реанимации уже не подлежали. Если бы со мной не расправилась безумная Аленса, то добрался бы Грант – и не факт, что последнее мне понравилось бы больше. Хоть Кьяр там и не присутствовал, но в случившемся он сыграл едва ли не первостепенную роль: не слушал никаких доводов, что психика его любовницы просто не выдержит таких каруселей, а потом и отмахнулся, когда меня силой утащили к дракону под замо́к без права амнистии. А Мирта‑Катерина разве лучше? Не загляни я к ней в комнату, ее и след простыл бы – вместе с накопленным богатством. У рыжей воровки никакой совести нет – впрочем, никогда и не было. О нет, в этом мире не осталось никого, кого я сейчас жаждала бы увидеть… Хотя все‑таки и преувеличивать свои обиды не стоит: тройняшки Хельмансон, Бобби и Тобби являются исключением. А раз здесь живут такие хорошие ребята, значит, и еще друзья найдутся!

Мое путешествие в новый родной дом закончилось тоже без каких‑либо проблем. Пожилой охранник сразу же узнал Инэтту и истошно, совсем непрофессионально и как‑то подчеркнуто болезненно заголосил на всю округу:

– Живая! Милорд, миледи, она жива! – И унесся куда‑то, забыв проводить меня внутрь.

Зато уже через несколько минут меня сжимали в объятиях, а я наугад обращалась:

– Маменька? Папенька?

Судя по одежде и тому факту, как при них склоняют головы слуги, я совсем не ошиблась. Да и сопоставить было несложно – Инэтта внешностью точно пошла в мать. Та даже в преклонных годах поражала изысканной внешностью и яркостью синих глаз. А вот золотистые волосы дочь унаследовала от отца – хоть у мужчины уже и наблюдались залысины, но вид он имел импозантный и респектабельный.

Родители явно обожали дочь – их счастье было столь велико, что и я в ответ едва не прослезилась. Пусть Инэтта характером не удалась, да и постоянно искала неприятности на свою голову, но точно была в этом доме любима и изнежена.

Правда, по мере того, как первый восторг утих, начались и предсказуемые вопросы:

– Сердце мое, где же ты была столько месяцев? Мы же уверились, что тебя убили!

Я отговорилась той самой легендой, которую когда‑то давно мне подкинули в качестве самой логичной:

– Обидела наложницу Гранта Абеля, не смогла замести следы и сбежала, пока он меня не прикончил.

Мать Инэтты снова расплакалась и, не выпуская из рук ладони дочери, причитала:

– Но почему ты даже весточки нам не отправила? Ты хоть представляешь, что мы с твоим папой пережили?!

Вместо меня ответил герцог Мелларио, который уже поджимал губы и соображал все лучше:

– Не представляет, дорогая. А ведь я тебе это давно говорил – избаловали мы свою девочку. Ладно, она других людей ни во что не ставит, но даже нас с тобой не пощадила. Ей плевать, сколько слез ты пролила. Плевать, что я, поверив в ее смерть, пошел на крайние меры. Мои люди никогда не подводили, но на этот раз все пошло наперекосяк. А прогнивший до костей Абель использовал свое положение, чтобы лишить нашу семью всего! Я рад, что Инэтта оказалась живой и невредимой, но душа ноет от мысли, к чему она нас всех привела…

Я осмотрела богато обставленную гостиную и удивленно переспросила:

– Лишил нас всего?

– Конечно! – гаркнул отец. – Неужели ты не видишь наше бедственное положение? Забыла люстру с бриллиантами, которая висела в этом зале? Не заметила, что на въезде осталась всего пара золотых карет? Все пришлось продать, все! По твоей милости мы оказались в нищете.

Видимо, мы с ним очень по‑разному понимаем слово «нищета». Здесь близостью голодной смерти даже и не пахнет. Чудесный замок, богатый интерьер, куча слуг. А люстра с бриллиантами – это уже как‑то в самой задумке перебор. Я прикусила язык, чтобы не сказать об этом вслух, а герцог продолжал сокрушаться:

– Меня лишили должности при дворе и всех привилегий! Пришлось потратить целое состояние на взятки, чтобы вельможи выступили в мою защиту – и только поэтому я не потерял титул. Однако теперь приходится на всем экономить, в том числе и на твоем содержании. И уж прости за такую мысль, доченька, но это должно пойти тебе на пользу. Как же тебе хватило совести поставить всех нас в такое положение, но притом не сообщить, что ты жива?

Мне иррационально стало стыдно перед ними. Не то чтобы я возомнила себя Инэттой, а эту чету своими настоящими родителями, но именно в данной ситуации их дочь не была виновата – она не могла связаться с семьей, потому что по милости Кьяра сидела в какой‑то непонятной пещере. И, чтобы закрыть хотя бы эту тему, я начала врать:

– Простите меня. Я собиралась отправить вам письмо, но не вышло. Вначале я ехала куда глаза глядят – так боялась мести Абеля, а потом направилась в Исагон.

– Куда?! – заорали они хором. – Ты спятила?

Менее уверенно я продолжила развивать свою ложь:

– Ну… просто подумала, что там он меня не найдет.

– Конечно, не найдет! – нервно усмехнулся герцог. – Никого там не найдут, потому что уроженцев Олагонии еще при приближении к Исагону убивают!

Я скорректировала свои показания:

– В общем, я туда и не доехала. Немного пожила в таверне на границе, а по пути в Пеларинские Земли на наш караван напали разбойники. – Глаза у родителей Инэтты стали квадратными, но легенду надо было заканчивать какой угодно чушью: – От них мне удалось сбежать, потом помогли крестьяне из деревни. Вот у них я и жила, пока не залечила все физические и моральные травмы. Да и путь домой оказался неблизким, сами понимаете.