Двуликая правда

– Вот еще, нужны мне ваши японцы. Вы с ней ко мне приезжайте, я ее любимых пирогов напеку.

Дома у матери он не был больше года и совершенно туда не стремился. В ее двухкомнатной сталинке не нашлось бы уголка, свободного от писателя Марка Асимова: на полках пылились бесполезные литературные награды – медали, дипломы, памятные статуэтки, – стены украшали афиши с выступлений и мастер‑классов. Никакие пироги не стоили того, чтобы вернуться в этот склеп его несбывшихся надежд.

Он расплатился, не забыв оставить чаевые, и вышел из кафе. Апрельское солнце выедало глаза. Надев темные очки, Марк направился в сторону метро, прижимая к уху мобильный.

На другом конце линии мама подробно описывала ему, в какой шикарный турецкий отель возил отдыхать соседку ее сын.

– Ладно, заболтала я тебя совсем. Не забудь, в следующую среду жду твоего звонка, – закончила она разговор.

– Я тоже тебя люблю, мам, – пробормотал Марк, убирая телефон в карман.

Он спустился в метро и через три четверти часа уже шагал по проспекту Вернадского к зданию современного бизнес‑центра, похожего на гриб с голубой, усеянной окнами шляпкой на белой бетонной ноге.

Поднявшись на седьмой этаж, Марк отыскал офис Ильи Жданова. Его просторная приемная скорее напоминала кабинет стоматолога, чем адвоката: светлая мебель сливалась со стенами, хромированные ручки шкафов и стеклянные поверхности поблескивали в свете галогеновых ламп.

Марка встретила строгая девушка, вероятно секретарь, и предложила кофе. С радостью согласившись, он уселся на белый кожаный диван и принялся разглядывать картины на стенах – монохромные рисунки хищных животных.

Вскоре секретарь принесла кофе и поставила чашку на прозрачный столик – в стерильной тишине раздался звук, напоминающий лязг медицинских приборов.

Эспрессо оказался на редкость удачным, и Марк в два глотка осушил микрочашку. Он уже раздумывал, не попросить ли вторую, когда внутренняя дверь открылась и в приемную вышел высокий, крупный мужчина в белой рубашке и идеально сидящем синем костюме. Кустистые черные брови нависали над маленькими карими глазками, аккуратные усы и бородка обрамляли мясистые губы.

Илья Жданов поприветствовал Марка густым басом и пригласил в свой кабинет.

– Владислав связался со мной, просил оказать вам содействие, – прогудел адвокат. – Извините, что не сразу нашел время. Располагайтесь. – Он махнул рукой в сторону двух черных квадратных кресел. – Вам кофе повторить?

– Не откажусь.

Илья отдал распоряжение секретарше и внимательно взглянул на Марка.

– Итак, вы журналист. Позвольте узнать, что вы собираетесь написать? Это не праздный интерес – Владислав по‑прежнему мой клиент.

– Прежде всего – правду.

– Несомненно. А конкретнее?

– На данном этапе я допускаю, что Влад может быть невиновен. – Марк заметил, как при этих словах адвокат слегка приподнял брови. – Однако все может измениться. Вы же понимаете: я еще толком не видел ни материалов дела, ни экспертиз…

– Я кое‑что для вас приготовил. – Илья неожиданно резво выскочил из своего кресла, чем напомнил Марку большого синего шмеля, и взял со стола объемную картонную папку. – Это копия уголовного дела Владислава Мохова. Тогда я был помоложе – с тех пор и зубы отрастил, и живот, – усмехнулся он, усаживаясь обратно. – Но в то время нам капитально не повезло. Во‑первых, пошла волна дел, когда наличие тела стало необязательным, чтобы осудить за убийство. Во‑вторых, суды охотно рассматривали явки с повинной, даже если на допросе не было адвоката. Это сейчас стало получше, а тогда знаете, что творилось? Одно такое «признание», пара косвенных доказательств – и вуаля: никакого «глухаря».

– Знакомо, – пробормотал Марк и, увидев недоумение на лице Ильи, пояснил: – После института довелось поработать в системе.

– Кем трудились?

– Следователем, кражами занимался. Правда, недолго, всего пару лет.

– Понимаю, – кивнул адвокат.

– У вас был суд присяжных?

– Нет, обычный состав суда, иначе у него был бы шанс… Вообще, мы долго бились, прошли все инстанции, но приговор оставили без изменений.

В кабинет проскользнула секретарь и, поставив поднос на журнальный столик, бесшумно прикрыла за собой дверь.

– Получается, без признательных показаний они бы не доказали факт убийства? – уточнил Марк.

– Именно! Опасная это практика, скажу я вам. – Илья взял крохотную чашечку двумя пальцами, комично оттопырив мизинец. – У нас же вроде как презумпция невиновности, так? То есть любые сомнения толкуются в пользу обвиняемого. Однако… – он выдержал театральную паузу. – …таких сомнений у суда может не быть вовсе. И, по их мнению, все улики указывали на Влада.

Марк сделал глоток густого терпкого кофе, пока адвокат копался в толстой папке. Наконец тот нашел, что искал.

– Вот выводы следствия. С вашего позволения, я зачитаю. – Илья откашлялся: – «В отсутствие трупа установить причину смерти потерпевшей не представляется возможным, однако найденные на месте происшествия биологические следы и частицы волос с головы потерпевшей, отделенные при ударе тупым предметом, предположительно, указывают на нанесение Моховой черепно‑мозговых травм. Выдвинута криминалистическая версия произошедшего – убийство». Ну и дальше пошла вся эта свистопляска с выбиванием показаний… А суд вместо проверки наших доводов о пытках обвиняемого просто указал: раз протоколы подписаны им самим – значит, все законно, а действия следствия в суде не подлежат оценке. Вот так‑то.

Марк заглянул в заранее составленный перечень вопросов.

– До этой так называемой «явки с повинной» других подозреваемых по делу не было? – спросил он.

Илья откинулся в кресле.

– Других даже не рассматривали. Сами знаете: следствие всегда отталкивается от типичных версий. А в случае сокрытия трупа принято считать, что преступник – кто‑то из близкого окружения. Да и по статистике, убийцами чаще всего оказываются именно мужья. Редкие исключения лишь подтверждают правила. Все как по учебнику. – Адвокат развел руками.

Марк задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Кто из окружения Анжелики, на ваш взгляд, мог быть замешан в ее убийстве?

– А я вообще сомневаюсь, что там произошло убийство… – Илья многозначительно приподнял брови.

Марк слегка подался вперед.

– Вы считаете, она жива?