Двуликая правда

Она провела руками по голым, не прикрытым футболкой предплечьям и глубоко вздохнула.

– Это случилось в понедельник, второго ноября. Она позвонила мне и призналась, что собирается уехать и подать на развод. Я, конечно, была в шоке, ведь ни мне, ни маме Лика ничего не говорила о своих планах, хотя наверняка долго их вынашивала. Она вообще все и всегда планировала наперед. А тут эти новости, как гром среди ясного неба! Позже мы узнали, что она обо всем успела рассказать подруге. А вот маме звонить не стала, только эсэмэс отправила: мол, уезжаю, потом все объясню.

Клара придвинула к себе кружку и сделала пару глотков.

Марк ждал, не перебивая.

– На следующее утро объявился Влад с вопросом, где Лика, – продолжила она. – Сказал, что накануне вечером приехал из командировки, нашел на столе еще теплый ужин и записку от Лики – якобы она у меня, – так что не волновался, поел и пошел спать. И с утра обнаружил, что она все еще не вернулась. Ну, я и рассказала, что сестра уехала, так как хочет с ним развестись.

– Как он отреагировал?

– Как самый настоящий брошенный муж: сначала всех собак на меня спустил, потом принялся за ее поиски. Ходил такой расстроенный, несчастный… – Клара горько усмехнулась. – Хорошо притворялся.

– Когда вы почувствовали неладное? – спросил Марк, не отрываясь от экрана и быстро стуча указательными пальцами по клавиатуре: хотя он и учился печатать правильно, побороть привычку так и не смог.

– Через неделю Ликин мобильный был по‑прежнему недоступен. Поначалу мы с мамой особо не беспокоились: сестра обещала выйти на связь, как только обустроится на новом месте, и просила ее не искать. А Влад психовал, допытывался, что нам известно. И дней через десять пошел в полицию – милицию тогда еще.

Марк посмотрел на Клару поверх ноутбука.

– Зачем он пошел в милицию, если сам ее и убил?

– Наверное, для отвода глаз, чтобы подозрения на него не пали, – предположила она. – В общем, Лику объявили в розыск. Нехотя так, мол, если уйти от мужа собиралась, то нам‑то зачем ее искать. А потом нашли отель, где за день до своего исчезновения, в воскресенье, Лика забронировала номер – оплатила его на неделю вперед, оставила вещи, а сама вернулась домой. В отеле ее больше не видели.

– То есть из отеля Лика поехала обратно в поселок? – уточнил Марк.

– Получается так.

Он нахмурился.

– Но почему? Ведь проще было сбежать, пока муж в командировке.

Клара обхватила кружку обеими руками, словно пытаясь согреться.

– Мы говорили об этом с мамой. И пришли к выводу, что Лика до последнего сомневалась.

– Бросить мужа или нет?

Она кивнула:

– Да. Никак не могла решиться. И мне кажется, что она все же передумала уезжать и осталась, чтобы поговорить с ним. А он ее убил…

Клара замолчала, накручивая на палец длинный каштановый локон. В наступившей тишине сквозь приоткрытую створку с улицы послышался рев мотоцикла, но вскоре смолк.

– В общем, выяснив про отель, милиция всерьез взялась за поиски Лики. – Ее голос звучал приглушенно, слова будто давались ей с трудом. – Сначала они решили, что Лику ограбили по дороге в отель, потому как Влад заявил, будто из дома вместе с ней пропала крупная сумма. Мы с мамой места себе не находили! Я снова и снова вспоминала наш с Ликой последний разговор. Ругала себя, что ничего не сделала, когда она мне позвонила. Надо было пойти к ней, отговорить – тогда бы ничего не случилось!..

Клара несколько раз шмыгнула носом и отвернулась к раковине. Сквозь тонкую ткань футболки как‑то особо трогательно проступали ее острые, подрагивающие лопатки.

Марку хотелось прижать ее к груди и гладить по голове, пока не высохнут слезы и не вернется ее ласковая улыбка. Но что‑то в ее позе говорило: не стоит.

– Хочешь, мы закончим прямо сейчас? – с беспокойством спросил он. – У меня такое чувство, будто я заставляю тебя снова переживать весь этот кошмар.

– Нет. Все нормально, – сдавленно пробормотала Клара. – Я же сама согласилась поговорить. Просто не могу вспоминать спокойно…

Она умыла под краном лицо и вытерлась бумажным полотенцем. Затем повернулась к нему и слабо улыбнулась:

– Теперь все в порядке.

– Когда Лика с тобой связалась?

– Примерно в пять.

– К этому времени она могла уже уехать и звонить по дороге, – предположил Марк. Ему не хотелось, чтобы Клара снова стала винить себя.

– Нет, Лика точно была дома: она не дозвонилась мне на мобильный и тогда набрала со своего домашнего телефона на мой домашний – у меня сработал определитель. Еще позднее сестру видел курьер, когда привез ей продукты – примерно за два часа до того, как домой вернулся Влад.

– А во сколько он приехал?

– Около восьми.

Марк отпил слегка остывший кофе и сделал очередную пометку в файле.

– В общем, поиски так ничего и не дали, – продолжила Клара. – А спустя какое‑то время к ним домой направили криминалистов, и там, на кухне, нашли замытые следы крови. Анализы показали, что кровь Ликина… Тогда стали опрашивать всех в поселке и выяснили, что один из охранников видел ночью «Лексус» Влада, пока тот якобы спал после возвращения из командировки. В его машине тоже нашли кровь, ну и остальные улики указывали на него. – Она снова обхватила кружку руками. – Владу предъявили обвинение и отправили в СИЗО. Он, конечно же, все отрицал, да и все мы не могли в это поверить. Просто в голове не укладывалось, что он мог такое сотворить! Я помню, как вместе с отцом Влада мы поехали к следователю и пытались убедить его, что это какая‑то чудовищная ошибка! Тогда он показал нам собственноручно написанное Владом признание, где тот очень подробно, со всеми деталями, излагал, как приметил на заднем дворе кирпичи, из которых они собирались сложить уличную печку… – Голос Клары вновь задрожал. – Как подкрался к Лике и с размаху ударил ее по голове. Как ночью вывез ее куда‑то в лес и закопал… – Она посмотрела прямо на Марка. – Вот тогда я наконец убедилась, что он и правда ее убил.

– Вы с ним говорили после этого?

Клара покачала головой:

– Из СИЗО Влад так и не вышел, сидел до суда. А там отказался от показаний. Но все понимали: о таком невозможно соврать… Так что он получил по заслугам.

Марк кивнул. Сам знал, как торжество справедливости придает сил, чтобы подняться и идти дальше. Однако по‑настоящему лечит лишь время.