Эльфийский бык – 3
– Туда, – первый зам попытался ослабить узел галстука и ткнул пальцем в потолок. – Похоже, просто совпало так… у них вон бюджет неизрасходованный… наверняка, списать надо. Может, ревизия внутренняя или ещё напасть какая, не приведи Боже.
Он и перекрестился от избытка эмоций.
Все задумались.
Мысли о внутренней ревизии и проверках заставляли остро ощутить собственную беззащитность и в целом портили и без того не слишком хорошее настроение.
– Ладно, – произнесла госпожа Нахимова. – Если ревизия… проведём. Что делается?
– Так это… сцены возводим. Там обещали прислать музыку, звукорежиссёра и прочую ерунду. Плакаты печатаем, макеты скинули.
– Скоро они…
Что‑то во всём этом происходящем госпоже Нахимовой категорически не нравилось. И недовольство то и дело проскальзывало в и без того резких чертах её лица.
– Так… может, где в другом месте готовили? А там не задалось. С другой стороны, деньги уже поступили.
Это было подозрительнее всего.
Хотя… если там ревизия… небось, всунут этот хренов фестиваль задним числом в список запланированных мероприятий и честно скажут, что так оно вот и было. Запланировано. А потому и финансирование из государственной казны выделено… и к ним‑то никаких претензий.
А это местные власти не сумели распорядиться.
Не израсходовали бюджет.
Сны о неосвоенном бюджете порой снились Нахимовой, и тогда просыпалась она в холодном поту, с немеющими пальцами на ногах и мыслями об отставке. Вот, похоже, сны и сбываются.
И холодком по спине тянет.
Или это от кондиционера?
– Кстати, по сценарию и творческие коллективы приглашены. Сегодня и вовсе доставят креативщиков. Вертолётом! – второй помощник тоже палец к потолку поднял. – Настоятельно рекомендовано прислушиваться…
– Прислушаемся, – согласилась Нахимова. – Всенепременно прислушаемся… кто там занимается возведением сцен?
– Вельковские, – первый помощник глянул в бумаги. – А за лоточную торговлю отвечать…
Совещание пошло в обычном режиме, и даже беспокойство, которое испытывала Нахимова, будто бы отступило. И вправду… бывает… всякое бывает…
Даже государственные деньги, которые нуждаются в срочном освоении.
Мысль пошли о Вельковских и о том, что ещё с прошлого подряда те изрядно Нахимовой задолжали, но не побоялись, сволочи такие, сунуться. Никак через Петьку, который вон, в бумажках копошится. Все знают, что он с племянницей Вельковского роман крутит. Но одно дело шуры‑муры, а другое – подряды выгодные раздавать да через начальственную голову.
Надо будет намекнуть и ему, и Вельковскому, что так дела не делаются.
С торговцами уже Лёнька сам разберется, этот, даром что неказистый, но хваткий и сообразительный. Да и на Петьку поглядывает ревниво, сам желает из второго помощника в первые выбраться. Он бы и Нахимову потеснил, честолюбивый засранец, но кто ж ему даст.
Люди…
Людишки… только надо будет Тополеву позвонить, сообщить… конечно, недоволен будет, потому как договор был о том, что не стоит внимание излишнее привлекать, а где фестиваль, там, чай, и пресса, и всякое иное… но тут уж понять должен, что Нахимова не виновата.
– А из выставки разнорядку устроим, с окрестных хозяйств. У нас тут пять фермерских числятся, дотации получают, пусть коров и привозят, – продолжал тем временем Пётр, уже совсем расслабившись. – Фермы молочные опять же… Свириденко стенд поставит?
– Поставит, поставит, – заверила Нахимова. И лежавший рядом телефон тренькнул.
Тот особый телефон, который она всегда с собой носила, но он большею частью пребывал в дрёме. А тут вот взял и тренькнул.
И душа мигом ушла в пятки.
– Вы тут… – сообщение Нахимова прочла до того, как оно исчезло, стёршись из электронной памяти. – Дальше решайте… а мне выйти надо.
– Так с местом определиться надо! В городе мало… эти, креативщики, поле хотят! Чтоб за городом и побольше…
– Вот и с полем решайте!
– Тогда надо будет транспорт организовывать…
– И с транспортом! – страх сменялся раздражением и снова страхом. – Что вы в самом деле как дети малые…
Она поднялась, пожалуй, слишком даже поспешно, но господин не терпел промедлений. И уже в коридоре, прикрыв за собой дверь, Нахимова перешла на бег. Бежать в узкой юбке и на каблуках было крайне неудобно, но страх заставлял мириться с неудобствами.
Её уже ждали.
– Господин? – она остановилась в дверях своего особого кабинета, расположившегося в отдельном закутке. Да и кабинетом это назвать сложно.
Так, комнатушка.
Защищённая.
Особо защищённая и лично господином. Но сейчас в ней был не он.
– Госпожа, – промурлыкала Офелия. – Думаю, так будет правильнее… вы проходите, Марьяна Васильевна, присаживайтесь…
Два кресла.
Стол.
И холодильник в углу, где хранились стеклянные бутылки с минеральной водой и маленькие чёрные флаконы, один из которых Офелия и держала. Она перекатывала его в тонких пальчиках, будто играя.
– Доброго дня, госпожа, – Нахимова послушно опустилась в кресло.
И руки на коленях сложила.
– Ваш отец…
– Немного приболел. Вы же знаете, что здоровье – вещь на диво хрупкая… сегодня оно есть, а потом раз и нет…
Пальчики разжались, и сердце Нахимовой оборвалось. Но Офелия поймала флакон, не позволив ему коснуться пола. Да и вряд ли бы он, упав, разбился. Их ведь делали весьма прочными, ибо нельзя было рисковать тем, что находилось внутри из‑за такого пустяка, как трещина в стекле.
– Сочувствую…
