Эпоха перемен: Curriculum vitae. Эпоха перемен. 1916. Эпоха перемен. 1917

– Это, Григорий, тебе на заметку, – обратился начальник отделения к озадаченному Распутину. – Один интерн без чувства юмора в ответ на просьбу Артёма Аркадьевича обращаться к нему исключительно «его высокопревосходительство», решил проявить инициативу…

– Я просто подыграл молодому человеку, очарованному монархическими временами. Начитался бульварных романов, насочинял себе романтики про Серебряный век… Вот я его и приземлил слегка, – пробурчал ветеран, опять утыкаясь в газету, но делая это явно только для вида.

– Будучи доставленным по известному адресу, – продолжил заведующий, – Артём Аркадьевич решил провести внезапную проверку действий личного состава психбольницы в нестандартных ситуациях. В результате младший персонал был обездвижен собственными смирительными рубашками, а главный и дежурный врачи до приезда спецгруппы с последнего места работы Артёма Аркадьевича сдавали экзамен по психиатрии… Не сдали, товарищ генерал? – обратился он к пациенту.

– Не сдали, – тяжело вздохнул тот. – Но обещали к следующей проверке подготовиться и пересдать. Я поверил…

– То, что сегодня мы обнаружили вас именно в палате, а не по пути в Финляндию, говорит о том, что курсант первичную проверку прошёл?

– Вы проницательны как никогда, Матвей Захарович, – кивнул головой генерал на раскрытую спортивную сумку Распутина, задвинутую за тумбочку. – С таким джентльменским набором диверсанты на операции не ходят. Интересуетесь историей, молодой человек?

Григорий попытался сказать что‑то обидное насчёт копания в чужих вещах, но, встретившись со взглядом генерала, почувствовал, как дерзкие слова застряли в горле, спина выпрямилась, а руки сами поползли вытягиваться по швам.

– Вольно, курсант! – заметив его невольное движение, усмехнулся пациент. – Сегодня у нас ознакомительный день, строевой подготовки не предвидится. Учитывая ваше хобби – прямо скажем, нетипичное для молодого капиталистического поколения, – нынешний день будет насыщен исключительно интеллектуальными занятиями. А посему даю пятнадцать минут времени – найти и доставить в палату шахматы. Кру‑угом! Марш!

За неимоверно короткое время, данное Распутину для общения с генералом Мироновым, он успел узнать про историю и политологию больше, чем за всю свою предыдущую жизнь и девять лет медицинской учёбы в училище и академии.

– Не там и не так копаете, Григорий, – глядя на доску, как на поле боя, приговаривал Артём Аркадьевич, потирая виски указательными пальцами. – Вся ваша литература на исторические темы описывает события, их антураж, эмоции, переживания участников, но только не причины и следствия. А чтобы разобраться с поведением людей, требуется чётко отделять и никогда не смешивать цели и средства, хотя вторые очень часто похожи на первые…

– Например? – вопрошал Григорий, с огорчением глядя, как очередной раз проигрывает партию, имея фору в ферзя.

– Все эти либерте‑эгалите‑фратерните, старые и новые идеологии, партии и движения суть только инструменты. Вам же нужен ответ на вопрос, почему конкретный политик вёл себя так, а не иначе. Ответить на него можно, поняв, какую смертельную угрозу отводил от себя человек, принимая то или иное решение.

– А если угроза была не смертельной?

– Тогда изучаемая вами персона, скорее всего, осталась бы сидеть на попе ровно. Человек – зверушка ленивая. Пока жареный петух с тыла не зайдет, он с печки не слезет! Или будет, как вы, стоять на распутье до морковкина заговенья.

– А почему на распутье?

– Потому что Распутин! Вот как определитесь с направлением движения, будете Путин. А пока ходите с приставкой «рас», главное – правильно провести рекогносцировку… Так вот! Человек принимает действительно важные решения, когда его к этому подталкивают непреодолимые силы. Вот тогда он начинает шарить по карманам, оглядываться вокруг и думать, каким инструментом сподручнее воспользоваться… Вспоминает чьи‑то попранные права, вопит, как резаный, про свободу и демократию, про исторический выбор…

– Простите, Артём Аркадьевич, а шарить в моих вещах, стало быть, вас заставила непреодолимая сила?

– Именно она, молодой человек! Только на первый взгляд кажется, что это постыдное занятие. Если бы я обнаружил там бомбу, про этический момент никто бы и не вспомнил. Так что цель оправдывает средства, хотя иногда, вы правы, обвиняет… Но посудите сами: в окружении немолодого, но обладающего кое‑какими сведениями генерала появляется молодой спортивный человек с неизвестными намерениями…

– Ну почему же с неизвестными? На мне белый халат, а вы в госпитале…

– Белый халат может быть примитивной маскировкой… Если хотите выжить в наше беспокойное время, Григорий, запомните: всё новое и непривычное должно вызывать у вас тревогу и подозрения. Новые люди, новые вещи… Впрочем, и старые, расставленные по‑новому… «Семнадцать мгновений весны» смотрели? Помните цветок на окне – знак для профессора Плейшнера? Думаете, разведчики‑шпионы специально о таком знаке договаривались? Глупости! Точнее, фантазии писателя Юлиана Семёнова! В реальности достаточно того, что цветок или другой предмет просто стоял не на своём месте…

– Что же тогда оправдало меня в ваших глазах?

– Библиотека в вашей спортивной сумке. Пять килограммов непрофильной, немедицинской литературы, да ещё с закладками и пометками, рядом с боксёрскими перчатками меня умилили и порадовали. Правда, набор литературы, прямо скажу, хреновый… Это всё равно, что изучать биологию по журналу «Мурзилка».

– А какая литература тогда больше всего подходит для изучения истории?

– Банковские выписки, долговые расписки, финансовые отчёты, секретные материалы об убийствах, кражах и ограблениях – одним словом, документы, освещающие объективно измеряемые параметры. Всё остальное – декорации. Даже мемуары непосредственных участников событий интересны только как сеансы самооправдания и саморазоблачения…

– Простите, я вас перебил, Артём Аркадьевич…

– Ничего, я вас за это наказал: вам мат в следующие три хода, и расставляйте фигуры. Так вот, возвращаясь к теме ваших исследований. Человек, ленивая сволочь, вспоминает про свободу, демократию, право выбора и прочие философские приблуды, когда ему надо обосновать собственные, чаще всего незаконные, действия… Это потом правильные историки напишут, что этот человек просто кушать не мог – такую неприязнь испытывал к существующему режиму, а потому боролся с ним со всем революционным энтузиазмом. Если же копнуть поглубже, окажется, что таким образом он вульгарно спасал свою шкуру. Учитывайте этот фактор, изучая революционеров всех мастей, чтобы впоследствии не разочаровываться в кумирах…

– Артём Аркадьевич, а можно конкретный пример?