Эпоха перемен: Curriculum vitae. Эпоха перемен. 1916. Эпоха перемен. 1917
Командир разведвзвода лейтенант Алексей Ежов, вылитый артист Владимир Гуляев в годы фронтовой юности, несмотря на свои двадцать шесть, был человеком легендарным, одним из тех, кто требовал «Делай как я!», а не «Делай, как я сказал!». Своих в обиду не давал, вышестоящему начальству не сдавал, в пояс не кланялся, захребетников не уважал. Особист и замполит считали его фамилию матерным ругательством и с удовольствием прокатили мимо очередного звания. Ёж, казалось, на эти мелочи внимания не обращал, только шуточки его становились всё злее и опаснее, в первую очередь для него самого.
«Любым мнением можно пренебречь. А мнением некоторых пренебрегаешь с особым удовольствием», – зло сузив глаза, заявил Лёха Потапычу в ответ на отеческую просьбу не раздражать штабистов, получил от Полкана родительский подзатыльник и тяжкий вздох командира, внутренне согласного с разведчиком, но вынужденного заниматься политесом и как‑то реагировать на истерики бумажных вояк.
У тех, кто занимался реальным делом, мнение было другое.
– Держись рядом с Ежовым и останешься цел, – напутствовал Распутина на первый выход начальник санчасти. – От него ни на шаг и слушаться как маму, даже если он со скалы прикажет прыгнуть. Ёж – удачливый и живучий, и его бойцы как заговорённые. Будто сам чёрт им ворожит, так что имей в виду… Всё! Удачи… И смотри там…
Именно спина Лёхи станет для Гриши Распутина путеводной звездой на всю долгую армейскую жизнь. Григорий покорил разведчика своим театральным умением на глазах изумлённой публики при минимуме реквизита перевоплощаться из пьяного стиляги в трезвую Бабу‑ягу и обратно, умением правдоподобно изображать подпись начальства в ведомостях и командировочных, а также угрюмой настойчивостью при освоении незнакомых видов оружия.
А вот профессиональные навыки Григорию продемонстрировать, слава богу, долго не удавалось. Первую медицинскую помощь он оказал не человеку, а полковой жучке, любимице всего личного состава, и с лёгкой руки Лёхи к нему намертво приклеилась кличка Айболит. Ёж подтрунивал над лекарем беззлобно, но непрерывно, хотя и учил основательно всему, что знал сам, а именно ста сорока способам перемещения противника в мир иной без вхождения с ним в непосредственное соприкосновение.
– Запомни, Айболит, – терпеливо втолковывал ему разведчик основы выживания спецназа, – чтобы вступить в рукопашный бой, боец должен профукать автомат, пистолет, нож, поясной ремень, лопатку, бронежилет, каску. Найти ровную площадку, на которой не валяется ни одного камня или палки. Найти на ней такого же разгильдяя и уже тогда вступить с ним в схватку!.. Во всех остальных случаях всегда есть подручные средства для дистанционного воздействия на супостата.
Можно было подумать, что Ежов вообще был принципиальный противник рукопашки, если бы эта сентенция не звучала после двухчасовой дрессировки противодействия вооружённому противнику без оружия. Мастерство Ёжика в этом искусстве завораживало, и Распутин тянулся к Лёхе со всей религиозной восторженностью падавана перед сенсеем. Опять же, командировки с разведчиками в горы казались Григорию более интересными и нужными, чем лечение поноса и чирьев личного состава полка и окрестного населения, давно и уверенно протоптавшего дорогу к военным медикам.
Последнего гражданского пациента Распутин спас от верной смерти перед самым дембелем. Пятилетняя дочка местного узбекского мафиози стащила у батяни старинную монету, спрятала во рту и подавилась. Айболит прибежал с плачущим отцом, когда пациентка уже вся посинела и отходила. Спасительный приём Хеймлиха закончился удачно, и на Грише с радостными причитаниями повисли все многочисленные родственники, а отец проказницы, выждав момент, подошёл к санинструктору и молча сунул Распутину номер московского телефона с предложением обращаться в любое время дня и ночи…
Григорий от нечего делать как‑то легко и быстро выучил этот номер наизусть, даже не подозревая, какую грандиозную роль сыграет он в его будущей судьбе…
2019‑й. Хмеймим
Полковник прикрыл глаза и шумно втянул носом горячий воздух, прислушиваясь к предполётной суете. Надо бы проверить лично, как там дела у обитателей лазарета… Сидячие – сидят. Лежачие – лежат. Всё штатно. Только что это за дикий взгляд у счастливого обладателя тельняшки?
– Эй, морячок, ты что, боишься летать? Это же не страшнее, чем плавать?
– Как же не страшнее? Плавать я умею, а летать ещё никогда не доводилось… – И дико вращает глазами.
– Это ты неправ: не все корабли причаливают к берегу, но зато все самолёты всегда возвращаются на землю…
«Так, этому – феназепам, пока не наделал бед…»
Этот отсутствующий взгляд и вылезающие из орбит глаза были хорошо знакомы Распутину ещё по Афганистану…
1987‑й. Афганистан
Первое знакомство с Бамбуком – лейтенантом Бамбуровским – состоялось перед учебным выходом, когда экипажи уже рассаживались по машинам. Комбат подвёл к замыкающему БМП плотного низенького лейтенанта в полевой форме, представил и объявил:
– Вот вам новый командир, только что из училища. Присмотрите и присмотритесь…
Распутин тогда ещё не знал, что блуждающий взгляд лейтенанта означает крайнюю степень возбуждения, за которой следует неадекватное, на грани помешательства, восприятие окружающего мира и непредсказуемые действия. Хотя что‑то неладное в поведении Бамбуровского видно было сразу.
Чудеса начались, как только машина отстала и экипаж потерял визуальный контакт с колонной. Внутри бээмпэхи был слышен только командирский крик, заглушавший рёв двигателя. Бамбук отдавал приказы один дурнее другого, командиру по рации непрерывно сообщал об ордах басмачей, круживших вокруг боевой машины. Требовал от башнёра вести непрерывный огонь по врагам. Из БМП десанту конструктивно плохо виден окружающий мир, но наводчик‑то в башне! Он орёт: «Куда стрелять?» В ответ – мат… В конце концов Бамбук выгнал из башни наводчика как предателя‑мусульманина и будущего заключённого и сам сел на его место. С этой минуты пулемёт строчил не умолкая.
