Эпоха перемен: Curriculum vitae. Эпоха перемен. 1916. Эпоха перемен. 1917
– А так ли важно, что у них было под сиденьями? Там ехали некомбатанты. Женщины, дети. Ты хочешь сказать, если бы в багаже вы нашли оливковые ветви, то согласились бы?
– Безусловно!
Последняя ступенька. До Дальберга осталось метра три, но между ними – письменный стол и кресло. Надо обходить.
– Вы не побоялись нарушить приказ командира американских «морских котиков»?
– Нет, я предложил ему разгрузить транспортное средство от посторонних вещей, и он сам отстранил меня от дальнейшей операции.
– Really? Какой‑то прокол у меня с информацией… Ок. Ты не устал?
– Наоборот, только раззадорился, – натянуто улыбнулся Распутин и не спеша двинулся в сторону Дальберга, разглядывая с деланым, наигранным интересом корешки книг и легко касаясь обложек фолиантов.
– У Велебита, там, где сербы оказали упорное сопротивление, по команде американского главнокомандующего Роджера Коэна легион пропустил подкрепления хорватов, и только на твоём блокпосту возникла досадная заминка, едва не приведшая к катастрофе хорватских штурмовых подразделений.
– В тот день с самого утра была отвратительная связь, поэтому я и потребовал письменный приказ…
– Допустим, но когда к сербам шло подкрепление…
– Я его тоже не пропустил…
– Да, всё верно. Но после разговора с тобой тет‑а‑тет командир сербского отряда провёл своих людей по горам под носом вашего блокпоста, и вы даже не соизволили сообщить об этом по команде.
– Ни я, ни другие легионеры ничего не видели. Зелёнка мешала!..
– Прекрасно!.. А что вы делали на сербской территории, аж в семи километрах от линии разграничения и вашей зоны ответственности?
– Преследовали сербского снайпера, повышали результативность работы…
– И конечно же, совершенно случайно наткнулись на охотников?
– Так ты называешь тех, кто, заплатив три тысячи долларов, приглашался для участия в сафари на людей?[1]
– На людей? Ты имеешь в виду сербов?
– А «охотники» насиловали и убивали кого‑то ещё? Может, немцев или французов?
– У нас разное представление… Впрочем, это неважно… Итак, вы уничтожили всех охотников до единого, двенадцать человек, не поинтересовавшись, кто перед вами…
– Они не представились – это раз, палить начали первыми – это два, мы защищались – это три…
– Да читал я ваши рапорты… Но осмотр места происшествия говорит о грамотной засаде, а не о случайном боестолкновении… Наконец, контрольные выстрелы…
Дальберг оглянулся через плечо на Распутина, оказавшегося позади, и снисходительно улыбнулся, как делают это взрослые в ответ на оправдание школяра «варенье съел не я, а канарейка».
– Мне добавить нечего, – отвёл глаза Распутин.
– Мне тоже. – Дальберг кивнул, опять повернулся спиной к Григорию и закрыл блокнот, пряча записи во внутренний карман пиджака. – Остался всего один вопрос… Вы действовали самостоятельно или по чьему‑то поручению?
Григорий шагнул вперёд, сокращая дистанцию, положил левую кисть на гнутую спинку стула и чуть нагнул его, чтобы удобнее перехватить за ножку правой рукой.
– Это что‑то меняет?
– Всё и кардинально! – ответил Дальберг.
Не сделав ни одного движения и лишь втянув голову в плечи, он слегка подался вперёд, будто разглядывая что‑то на первом этаже.
– Мне очень хотелось бы спрятаться за чью‑то спину, но нет, – отрезал Распутин, наклоняясь, чтобы поухватистее принять ножку стула.
– Вот и мне так показалось, – задумчиво пробормотал Петер не оборачиваясь. – Одна совсем маленькая ремарка. Прежде чем ты огреешь меня этим деревянным раритетом, хочу предупредить… Глупые решения принимаются просто, быстро и без обоснований! А их исправление – это сложно, долго, дорого и требует огромного расхода нервов и энергозатрат! Мёртвый я для тебя буду лишней и вечной головной болью. А тебе не хватает существующих проблем?
Распутин застыл как вкопанный.
– Ты умеешь читать чужие мысли?
– Все твои мысли нарисованы у тебя на лице. И все они входят в перечень рисков, учтённых мной при принятии решения пригласить тебя к себе домой. Ты что, действительно не можешь сложить два и два? Ведь те же вопросы, что я тебе только что задавал, можно было выяснить в жандармерии… Или вообще не выяснять, ведь ответы на них знаем мы оба. Так зачем попусту терять время?
– Кто ты такой и что тебе нужно?
– Вот это правильно, Жорж! И я готов ответить. Только давай освободим руки от лишних предметов, спустимся вниз, сядем к камину, выпьем по тридцать граммов Camus Cuvee и успокоимся, а то у меня уже кисть затекла.
Произнося последние слова, Дальберг медленно повернулся к Распутину, обнажив в правой руке плоский воронёный SIG Sauer P230, а напротив Григорий увидел такого нелепого себя. В огромном тёмном окне библиотеки, как в зеркале, отражались все Гришины манёвры.
* * *
– Сразу хочу расставить все точки над «и», – положив ноги на подставку перед камином и смакуя коньяк, медленно проговорил Дальберг, – и пояснить, как и когда ты оказался в центре моего внимания. Дело в том, что вы ликвидировали не толпу экзотически развлекающихся филистёров, а высокопоставленных сановников ордена Opus Dei во главе с командиром папских гвардейцев Алоизом Эстерманом и его любовником – капралом гвардии Седриком Торнеем. Они под видом «туристов» привезли хорватам очередную партию оружия, которая исчезла бесследно…[2]
– Я не знаю такого ордена, – поморщился Распутин. – Кто это?
[1] Исторический факт: во время войны в Боснии лондонское турагентство, специализирующееся на VIP‑персонах, устраивало «Каникулы‑сафари». Подразумевалась настоящая охота на людей. Неделя «сафари» стоила всего 2700 долларов. Любители летели в Мюнхен, оттуда их доставляли в Загреб, а потом – в «мягкую» зону военных действий, где они становились членами Хорватской интербригады. Наёмникам‑убийцам выдавалось оружие, им разрешалось беспрепятственно фотографироваться над трупами сербов, убивать, насиловать. В основном в Хорватию приезжали немцы, голландцы, англичане, американцы, датчане, венгры, многие носили форму вермахта и СС.
[2] На самом деле иезуиты пристрелили Алоиза Эстермана, его жену и Седрика Торнея 4 мая 1998 года.
