Эпоха перемен: Curriculum vitae. Эпоха перемен. 1916. Эпоха перемен. 1917
– Ватикан и ЦРУ после интронизации Кароля Войтылы срослись подобно библейскому зверю: ноги – одного, пасть – другого[1]. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году папа принял у себя членов Трёхсторонней комиссии в полном составе, а через год между США и Ватиканом установились дипломатические отношения. В Америке одномоментно открылось больше полусотни центров Opus Dei, его члены появились не только в ЦРУ, но и в Белом Доме, и в высших эшелонах Пентагона…
– Кто‑то может подтвердить информацию о вкладе Ватикана в развал СССР? – перебил иезуита Распутин.
– Последний президент СССР тебя устроит? Сейчас посмотрю свои записи… Так… Третьего марта тысяча девятьсот девяносто второго года на страницах туринской газеты La Stampa Горбачёв признался: «Теперь можно сказать, что всё, что произошло в Восточной Европе в последние годы, было бы невозможно без присутствия во всем этом папы, без его громадных усилий и великой политической роли, которую он сыграл на мировой арене».
Собеседники замолчали. Распутин – переваривая информацию, Дальберг – ожидая реакции на сказанное…
– Голова пухнет от услышанного, – через пять минут полной тишины произнёс Григорий, – но на старые вопросы громоздятся новые. И главный из них – насколько, по‑твоему, велика вероятность развязывания Большой войны?
– Члены Opus Dei любят цитировать своего основателя, почётного прелата его святейшества Хосемарио Эскриву, в культе которого их обвиняют наряду с нарушением прав человека, жестокостью и тайным проникновением во властные структуры, – неотрывно глядя на игру огня в бокале, ответил Дальберг. – В числе прочего он говорил: «Война – главная преграда на пути к развратной жизни, поэтому мы должны стремиться любить ее».
Глава 16
Sapienti Sat
– И вот посреди всего этого дерьма появляюсь я, весь в белом, – скрипнул зубами Распутин. – Спаситель человечества, мать его… Не собирался и не планировал!
– А тебя никто никуда за руку не тащил и спасать человечество не призывал, – откинулся в кресле Дальберг, потягиваясь всем телом. – Ты сам вломился в это дерьмо с грациозностью носорога… Кстати, по‑английски ты ругаешься так же неважно, как и по‑французски.
– Английский мне преподавал зелёный берет из Луизианы, а французский – капрал из Алжира, так что оксфордскому произношению и парижским манерам взяться неоткуда. В казарме они не требуются. Я и немецкий успел выучить у своего сержанта, турка из‑под Гамбурга. Хочешь оценить?
– Нет‑нет, надругательство над языком Шиллера я, пожалуй, не переживу…
– То, что эти «орденоносцы» не нашли меня – твоя работа? – сменил тему Распутин.
– Стечение обстоятельств. В Боснию я попал первым и был единственным, кто осмотрел место происшествия. Потом сразу началась зачистка местности, и именно по этим координатам был нанесен ракетно‑бомбовый удар. После него осматривать было уже нечего, и потери списали на сербов. На них вообще тогда списывали практически все проблемы. Три года я честно наблюдал за тобой издалека, надеясь на контакт с организацией, пославшей тебя в легион. Постепенно понял, что никто за тобой не стоит и всё случившееся – лично твоя частная инициатива. Тогда ты стал мне ещё более интересен.
– Как кто?
– Как человек, способный изобретательно и последовательно вести свою собственную игру без всякой поддержки извне, оказавшись в незнакомой среде, к тому же виртуозно водя за нос собственное начальство…
– Я хочу просто уцелеть в этой скотобойне, но сделать это так, чтобы не превратиться в шакала и потом не выть по ночам на луну, не бежать вешаться в сортир от стыда и невозможности исправить содеянное.
– Ты выбрал для этого весьма оригинальную и сомнительную стратегию…
– А какая стратегия является бесспорной?
Дальберг неожиданно стремительно встал с кресла, умудрившись не расплескать ни единой капли напитка, подошёл к огню, подхватил каминные щипцы и начал переворачивать поленья. Огонь притух, в зале ощутимо запахло дымом.
– Обожаю запах костра, – с удовольствием втянул носом воздух Григорий.
– Помнишь «Ромео и Джульетту»? – Дальберг вернулся на своё место и небрежно плеснул в бокал добавки. – Капулетти были гвельфами, а Монтекки – гибеллинами[2]. Но познакомились они не в замке родителей Джульетты (это абсолютно невозможно), а в замке семьи, часть которой принадлежала к гвельфам, а другая – к гибеллинам. Эта семья, благодаря гибкой политике служения обоим противоборствующим сеньорам, сохранилась и здравствует до настоящего времени, а Капулетти и Монтекки известны только благодаря Шекспиру…
– Это и есть стратегия выживания?
– Американцы придумали новый термин – realpolitik. Можешь использовать его.
– Не читал про такую стратегию ни в одной книге. Например, доблестный рыцарь Айвенго…
– Баллады и романы о рыцарстве, Жорж, написаны для плебеев и вассалов, а я тебе приоткрыл часть страницы, предназначенной сюзеренам.
– Зачем?
– Хочу сделать своим союзником, пусть даже временным. Прекрасно понимаю, что твои принципы не позволят использовать тебя втёмную или в качестве тупого наёмника… Пробовать не стоит, ибо результат может быть противоположным от задуманного, ты это прекрасно доказал в Боснии. Поэтому я решил играть открытыми картами…
– Открытые карты? Хорошо. Тогда предлагаю встречно. Сделка, к которой ты меня так усердно готовишь, состоится только в том случае, если на мои вопросы не последует ответ «Это не твоё дело» и «Это закрытая информация». Во время службы я успел понять, что за такими фразами обычно стоят глупость и некомпетентность, а вовсе не желание хранить секреты.
– Собственно, я это и предложил…
– Тогда первый вопрос: ты представляешь мировое правительство? Прости, но это единственное объяснение тому, как такой непримиримый к кровожадному ордену Opus Dei человек вдруг остался в живых!
[1] Все руководители американской разведки принадлежали к Мальтийскому ордену, второе имя которому «вооружённая рука Ватикана»: Леон Панетта (с 13 февраля 2009 г.), Джордж Тенет (1997–2004 гг.), Майк Хайлен (2006–2009 гг.), Роберт Гейтс (1991–1993 гг. – директор ЦРУ, с 2006 г. – министр обороны). Человек, замыкающий список, входил в число главных идеологов развала Советского Союза.
[2] Гвельфы выступали за ограничение власти императора Священной Римской империи в Италии и усиление влияния папы римского. Гибеллины сражались за абсолютистские права императора. В Германии так именовались две соперничающие династии – Вельфы, которым принадлежали Саксония и Бавария, и Гогенштауфены, выходцы из Швабии (их именовали Вайблингами – по названию одного из родовых замков). Немецкое «Вельфы» (Welf) итальянцы произносили как «Гвельфы» (Guelfi); «Гибеллины» (Ghibellini) – искажённое немецкое Waiblingen. Противостояние этих двух партий началось в правление Фридриха II (1220–1250 гг.), и в разной мере и разной форме оказывало влияние на историю Центральной и Северной Европы вплоть до XV века.
