Эпоха перемен: Curriculum vitae. Эпоха перемен. 1916. Эпоха перемен. 1917

– Ты смог их достать?

Ежов опустил голову.

– Да считай, что нет… Оружие по этому каналу больше не поступало. Крыс в нашем штабе в Чечне исчез в ту же ночь. Все ниточки оказались обрублены – никого взять не удалось. Личности работавших в Москве армдилеров до сих пор не установлены.

– Ну, одну личность, положим, я знаю, – ответил Гриша, рассказав про «гелендваген» и его пассажиров.

– Значит, Бамбуровский, – помрачнел Лёха. – Боюсь, что он нам сейчас не по зубам. Аппарат министра обороны. Можно считать, у Христа за пазухой…

– Почему нельзя?

– А что мы ему предъявим? Заявление дезертира‑эмигранта, что видел его рядом с домом Потапыча?

– Дезертира‑эмигранта, значит? Ну спасибо, командир!

– Айболит, не кипятись! Тебе же не реверансы от меня нужны, а взвешенные, продуманные действия, не так ли? А они – результат тщательной и честной рекогносцировки, где жопу принято называть жопой, даже если это звучит неприлично. А то получится, как в анекдоте: «Явления такого нет, а слово – есть!»

– Хорошо тебе в твоём статусе так небрежно‑назидательно…

– Так ты у нас тоже не раб на галерах. И зарплата у тебя больше отечественной генеральской. А то, что на душе кошки скребут, так не у тебя одного… Ты думаешь, приятно называть своим главнокомандующим пьяное непросыхающее мурло? Морщишься? Вот то‑то же… Ну ничего…

Ежов пружинисто поднялся со стула, покопался в бездонном ящике своего стола, выудил плоскую бутылку коньяка «Мартель».

– Вот, союзнички одарили. Давай выпьем за моё спасение тобою и твоё неожиданное воскрешение. Подумаем на трезвую голову, что делать дальше…

– Неужто всё так плохо? – напряжённо спросил Григорий после ритуала жертвоприношения Бахусу.

– Ещё вчера – да. Всё было бес‑про‑свет‑но, – раздельно проговорил Ежов. – Тошно настолько, что готовы были выйти на Сенатскую площадь и открыто объявить о своём неподчинении этой шайке, по какой‑то ошибке называемой правительством России. И пусть расстреливают из пушек, как декабристов… Но сейчас появился свет в конце тоннеля. Пусть не надежда, а скромный её лучик…

– И что же явилось источником оптимизма?

– Не было бы счастья, да несчастье помогло. Мы все вместе вдруг избавились от иллюзий и увидели настоящее лицо «наших западных партнёров». Ведь у нас было столько надежд в отношении «дружеского» Запада. А потом эти бомбардировки… У многих открылись глаза. Стало понятно, кто будет следующим, и что даже в плен нас брать никто не собирается. А вместе с этим пришло понимание, что баксолюбов нужно срочно убирать из власти, чтобы спасти если не себя, то хотя бы своих детей.

Сейчас правильные ребята доводят до кое‑кого ультиматум: или идёшь в тюрьму за разрушение страны, или, передав власть, можешь мирно умереть в своей постели, окружённый родными и почестями. Есть такая песенка: «Все тебя любят, когда ты мёртвый». Нас не любят, потому что мы живые. Пусть и с приставкой «полу». Разрушив Сербию, НАТО, не желая и не понимая того, как разрядом тока, запустило почти переставшее биться сердце умирающей страны. Разворот самолёта Примакова над Атлантикой закрыл для нас «лихие девяностые». Начинается что‑то новое, а что – зависит в том числе и от нас с тобой.

– А от меня‑то что зависит? Как и чем я могу помочь, находясь за тысячи километров на нелегальном положении в рядах как раз того самого НАТО?..

– Согласен, – кивнул Ежов, – возвращаться тебе опасно. Во всяком случае под своей фамилией. Придётся пока оставить всё как есть. А насчёт того, что ты в НАТО… так это хорошо. – И майор, подмигнув Распутину, улыбнулся такой знакомой улыбкой Лёхи‑взводного.

Они попытались разобраться во французских скрижалях, но настроение было не бумажное. В итоге плюнули, и Распутин, на правах старожила, повёз друга показывать ему услуги местного общепита.

Несмотря на то что оба любили баранину, единогласно было решено отдать предпочтение сербской кухне. Товарищи заняли один из трёх столиков в абсолютно безлюдном крошечном кофане на берегу речки с непроизносимым названием, не переставая обмениваться новостями.

– Да знаю я всё это, – устало отмахнулся Ежов от рассказа Распутина про последнюю разведку. – Сербских женщин от десяти и до шестидесяти насилуют и убивают, мужчин подвергают процедуре осмотра «на предмет обнаружения признаков принадлежности к мусульманской вере». Если таковых нет, вырезают половые органы… А сколько посаженных на кол, зажаренных заживо, сброшенных в стволы шахт… Но самое омерзительное во всём этом, что боевиков‑садистов подвозят на броне к сербским сёлам англичане и американцы, да ещё и следят, чтобы сербы не сопротивлялись. При попытках вооружённого отпора жёсткую зачистку проводят сами натовцы… А потом опять запускают косоваров – завершить начатое.

– Зачем им это? – Григория передёрнуло от омерзения.

– Чисто бизнес, ничего личного. Требуется любыми средствами очистить территорию от нелояльного населения, – тяжело вздохнул Ежов, делая акцент на слове «любыми». – Вот смотри, какую интересную справочку подготовили для нас учёные. – И Ежов достал элегантную кожаную папку из дипломата, с которым не расставался. – Специалисты по рудам и минералам считают, что резервы свинца на одном местном руднике «Трепча» оцениваются в четыреста двадцать пять тысяч тонн, цинка – в четыреста пятнадцать тысяч тонн, серебра – в восемьсот тонн, запасы никеля – в сто восемьдесят пять тысяч тонн, кобальта – в шесть с половиной тысяч тонн. На руднике «Гребник» к югу от Глины доказаны запасы боксита в один миллион семьсот тысяч тонн. Четыре тонны боксита содержат две тонны глинозёма, из которых получается тонна алюминия. «Гребник», таким образом, может произвести четыреста двадцать пять тысяч тонн алюминия. Установленные запасы ферроникеля в Космете составляют пятнадцать миллионов, но, по оценкам специалистов, они значительно больше. Кроме этого, в Косово семнадцать миллиардов тонн запасов угля… Думаю, тебе не надо рассказывать, кто и на каких условиях получит концессию на эти ископаемые сокровища… Однако это не единственный интерес…

Ежов бережно вернул листок геологоразведки в папку.

– Армия освобождения Косово обеспечивает работу наркотрафика по маршруту Афганистан – Ирак – Турция – Косово – Босния – Европа, самому выгодному и безопасному каналу для наркодилеров. Объём перевалки оценивается в три миллиарда долларов. За полтора последних года армия Югославии здорово потеснила «борцов за свободу», обрушила наркотрафик, который крышуется ЦРУ и МИ‑6 и барыши от которого идут напрямую в администрацию президента США в Вашингтоне и королевской семье в Лондоне. Это переполнило чашу англосаксонского терпения, после чего на сербов посыпались бомбы…

– А теперь колись, командир, – скользнув взглядом по справке, прищурил глаза Распутин. – С каких это пор на стол майору ВДВ ложатся листочки с такой информацией? Или ты уже не в разведке?

– В разведке, Гриша, в разведке. Только она бывает разная…

– Во как? – вскинул брови Распутин. – Ну, тогда слушай, майор. Тебе это может быть интересно…