Эпоха перемен: Curriculum vitae. Эпоха перемен. 1916. Эпоха перемен. 1917
– А ты тот самый Одиссей, перестрелявший всех женихов Пенелопы, – пробормотал он. – Знаешь что, давай не здесь и не сейчас. Я заканчиваю буквально через час. Подожди меня. Сдам смену, и махнём в одно уютное местечко. Там готовят потрясающее жаркое. Приглашаю на ужин, и по такому случаю я угощаю! Обещаю удовлетворить твоё любопытство в обмен на подробный рассказ о тебе, как ты дошёл до жизни такой. Ок?
– Договорились, Айвар. Прости, Август…
* * *
– Давай прекращай мандражировать! – успокаивал Ежов нервничавшего Распутина, прибежавшего за инструкциями к командиру. Говорил с ним, как с маленьким, а у самого глаза полыхали газовыми факелами над нефтяными вышками. – Всё к лучшему… Состояние влюблённого пингвина выигрышное, допускает любые глупости. Эксплуатируй его по полной. Соберись и отправляйся на встречу с однокурсником. Отметьте, выпейте, закусите… Постарайся создать у него впечатление циничного солдата удачи, намекни, что денег постоянно не хватает, готов подзаработать. Короче, сам сориентируешься. Наш человек из местных должен подъехать с минуты на минуту – присмотрит за тобой. Мы тоже будем рядом. Пошёл!
* * *
В небольшом, но уютном кофане у подножия горы Шар‑Планина, примостившемся на самой окраине Призрена, Айвара явно знали, поэтому стоящий у дверей то ли служка, то ли официант учтиво поклонился, пропуская гостей, и коротко крикнул что‑то на албанском.
Из‑за резной ширмы, скрывающей вход в служебные помещения, резво выскочило местное начальство – маленькое, круглое и волосатое, похожее на Винни‑Пуха из одноимённого советского мультфильма. Увидев Айвара, мужчина расплылся на все тридцать два и торопливо застрекотал, как газонокосилка, на таком бесподобном немецком, что Григорий уловил только начало и конец фразы, поняв, что им рады и «они всегда».
Айвар, небрежно кивая филологическим изыскам, сразу двинулся на веранду, бросив через плечо Григорию:
– Могу поклясться, что такого тушёного мяса ты ещё нигде никогда не пробовал. – И, обращаясь к ресторатору, коротко скомандовал: – Таве козе, спеца ми джиз, шендетли… И, – Айвар поднял палец, – не беспокоить!
«Винни‑Пух» испарился, будто его и не было, а на крошечном столике для двух персон стали появляться столовые приборы, пышные лепёшки, источающие потрясающий запах, и, конечно же, виноградное бренди – ракия.
– У меня создалось впечатление, что ты сейчас говорил по‑грузински, – улыбнулся Распутин.
– А? Нет, это местные блюда. Уверен, тебе понравится. Давай, за встречу и за удачу, которая позволила нам до сих пор оставаться на плаву, независимо от суровой окружающей действительности.
– Ты мне обещал сообщить, где сербская девчонка, – напомнил Распутин, развалившись на стуле, как только действительно потрясающая, тающая во рту баранина была безжалостно поглощена.
– Ммм, забудь, – небрежно махнул вилкой расправляющийся со своей порцией фальшивый герр Вуле. – Она мечтала сбежать из этого ада и уже, наверно, в Италии. Позвонил моему хорошему знакомому из частной клиники. Её пообещали устроить, доучить, помочь получить европейский сертификат. Отправил с попутным транспортом. Теперь у неё будет новая жизнь, и вряд ли она захочет возвращаться в этот дурдом…
– Жаль, – вздохнул Распутин, разливая по тяжёлым толстостенным рюмкам жёлтую ракию, – мне она приглянулась, хотел продолжить отношения…
– Какие твои годы! – засмеялся Айвар. – Тут таких красавиц на любой вкус – немерено! И все хотят как можно скорее свалить. У тебя, как у почти француза, выбор более чем приличный…
– Айвар, ты же меня знаешь, я не коллекционер, – с нажимом произнёс Распутин, скучающе разглядывая интерьер. – Помнишь песню: «Чужой земли не нужно нам ни пяди, но и своей вершка не отдадим»? Так это не только про чернозём…
– Какой ты всё‑таки нудный, – поморщился «герр Вуле». – Хорошо, я позвоню в Италию, узнаю, как с ней можно связаться, и передам тебе все координаты этой счастливицы. Только завтра, ладно? Сегодня я никого не найду. Давай лучше расскажи, как ты оказался в легионе… Хотя нет, это не так интересно, лучше о своих планах после службы. Осядешь во Франции?
– Вряд ли. – Распутин вытряхнул из графинчика последние капли ракии. – Для хорошей спокойной жизни в приличном месте зарплаты легионера категорически недостаточно. Буду думать. Как добыть хлеб насущный, я уже знаю. Теперь надо понять, как добыть насущное масло с насущной колбасой…
Айвар заливисто, от души, заржал, откинувшись на стул и запрокинув голову.
– Ой, не могу! Ты неисправим! За твоё чувство юмора стоит выпить отдельно. Полюбуйся пока местными красотами, а я схожу закажу нормальный коньяк, «привяжу коня» и попрошу Арди собственноручно сделать кофе по‑албански. Не знаю, как это у него получается, но сколько я ни пробовал повторить – ничего не выходит. Официант!
Отсутствовал Айвар столько, что можно было привязать гужевой транспорт целого эскадрона, а когда появился, что‑то в его облике изменилось. Куда‑то подевалась показная беспечность и ленивая надменность, движения стали точными и экономными, а прищуренный взгляд – колючим и оценивающим. Одна улыбка осталась прежней, но она нелепо приклеилась к лицу, как часть резиновой маски, забытой после карнавала.
– Что‑то случилось? – участливо осведомился Распутин, внутренне напрягаясь.
– А, пустяки, – поморщился Айвар, – ни днём, ни ночью нет покоя. Придётся вернуться в госпиталь. – Он посторонился, пропуская официанта с подносом, от которого по всей веранде моментально расползся кофейный аромат. – Но только после того, как всё заказанное будет выпито и съедено. Голодным я тебя никуда не отпущу!
Распутин кивнул, пытаясь угадать причину изменившегося настроения бывшего соотечественника, а тот сел на своё место, покатал коньяк по пузатому бокалу и наконец‑то поднял глаза на Григория.
«Да ты, братец, похоже, на коксе сидишь», – подумал легионер, всматриваясь в огромные чёрные зрачки, за которыми полностью скрылась радужка, что сделало взгляд Айвара зловещим.
– Давай выпьем за твой личный успех, – поднял свой бокал с «Хеннесси» «доктор Вуле». – Несмотря ни на что, ты тоже, как и я, смог выбраться из этого ада по имени Россия и перейти на светлую сторону силы! Согласись, оказаться в рядах победителей дорогого стоит. Кто этого ещё не понял – vae victis[1]. Во всяком случае, сербы точно осознали, чем грозят попытки ослушаться и сопротивляться! Скоро поймут и русские: они следующие. Прозит!
Айвар разом опрокинул в рот содержимое бокала, крякнул, подвинув к себе поближе десерт и крошечную чашечку с кофе.
– Пожалуй, я соглашусь с тобой, – медленно произнёс Григорий, – сербы всё поняли, и русские уже догадались, что они следующие… И ты прав: как бы ни крутила судьба, я всё равно считаю себя успешным человеком. Поэтому пить буду за победу. – И, сделав паузу, процитировал известный фильм, добавив со значением: – За нашу победу!
[1] Vae victis (горе побеждённым) – латинское крылатое выражение.
