Эпоха перемен: Curriculum vitae. Эпоха перемен. 1916. Эпоха перемен. 1917
Кофе был великолепен. Недаром его рецепт активно присваивают себе все средиземноморские страны. В Турции он называется турецким, на Кипре кипрским, ну а на Балканах его наименования совпадают с количеством проживающих там этносов.
– Успех нам обеспечен, – поставив локти на стол и подперев голову руками, лениво вещал Айвар, – американцы достигли такой мощи, что уже никто и никогда не посмеет бросить им вызов. Нашей планете суждено оставшийся путь во Вселенной провести под звёздно‑полосатым флагом, как бы это ни было кому‑то противно. Осталось только найти свою нишу в железобетонной матрице Pax Americana, и можно сказать: жизнь удалась. Я искал её давно, упорно и, кажется, нащупал… Правда, устаю зверски, впрочем, как и ты, Гриша… Я же вижу…
Распутин почувствовал, как свинцом наливаются веки и голова бессильно клонится вниз. «Удивительно, – успел подумать он, – какой крепкий кофе, но после него так тянет ко сну!» Услышав, как Айвар громко зовёт кого‑то по‑албански, Григорий провалился в небытие.
Глава 21
Долг платежом красен
Огромный крепостной колодец пугал и в то же время манил своим зевом. Тяжёлые металлические створки, открытые нараспашку, и солнечный свет, падающий почти отвесно, всё равно не могли рассеять тьму, освещая аккуратную кирпичную кладку на пару метров вниз, а всё остальное оставляя во мраке. Откуда‑то снизу доносилась капель. Капельки шумно клевали воду, но, как ни силился Григорий, он так и не мог рассмотреть, на какой глубине прячется живительная влага.
– Если долго всматриваться в бездну, Гриша, она начнёт всматриваться в тебя!
– Артём Аркадьевич, мне просто обязательно надо узнать: где вода, как глубоко?
– А зачем, Гриша? Ну десять метров, двадцать, сто – какая разница?
– Если знаешь глубину, можно подобрать длину верёвки, привязать ведро и набрать воды…
– А ты уверен, курсант, что содержимое этого колодца вообще можно пить?
– Это же источник жизни. Родник… Разве бывает по‑другому?
– Не просто бывает, Гриша, а почти всегда «по‑другому»!
– И что же теперь делать?
– Думать, Гриша! Обязательно думать, прежде чем тащить в рот всякую дрянь! Анализировать, кто выкопал этот колодец и для какой цели. Контролировать, что ты пьёшь и кто тебе наливает! И не надеяться на прикрывающих. Они не боги, хотя очень стараются…
– Артём Аркадьевич! У меня голова идёт кругом от ваших нравоучений!
– Голова кругом – это хорошо, Гриша! Значит, ты ещё живой! Побудь в теньке, охолонись немного и подумай над своим поведением! Второй раз может и не повезти!
Распутину почудилось, что его ноги отрываются от земли, тело безжизненным кулём переваливается через парапет, руки безвольно свисают плетьми и он проваливается в этот зев, стремительно уменьшающийся до люка БТР.
– А‑а‑а, – застонал Григорий, цепляясь за железные скобы.
– Тихо, Айболит! – шикнул на него срывающийся голос Ежова. – Ишь ты! Очнулся – и сразу вопить! Держи вот лучше водички – прогони сушняк, жертва клофелина…
* * *
– Ну что, оклемался? – Голос Ежова звучал непривычно участливо и даже заискивающе.
Распутин приподнялся на локте и огляделся. Какая‑то новостройка‑недостройка. Потолок высокий – под четыре метра, помещение большое, на пять окон, стены кирпичные, без единого признака отделки, как и бетонный пол. Окна завешены маскировочной сетью, сквозь неё пробиваются летнее солнце и развесёлое птичье чириканье. Суровый армейский интерьер, пригодный для походной палатки, но не для особняка – несколько ящиков из‑под выстрелов к РПГ, раскладной стол, пара стульев. Рядом с аскетичным убранством как существо из другого мира вызывающе желтеет посреди зала добротный кожаный диван – единственный гражданский аксессуар. Именно на нём изволил возлежать Распутин.
Кроме Григория и Лёхи, в комнате никого не было, но по узнаваемым звукам, доносящимся из окна, было ясно, что территория обжита суровым мужским коллективом, идеально освоившим наиболее яркие и выразительные обороты великого русского языка.
Ежов сунул в руки Распутину бутылку с минералкой и медленно опустился на крошечный раскладной стульчик, закрыв его полностью.
– Облажался я, Айболит, – вздохнул майор, уронив глаза в пол, – как есть облажался! Даже предположить не мог, что этот эскулап окажется таким шустрым. Его абреки и кунаки опознали нашего человечка, присматривающего за тобой, срисовали нашу броню в засаде, вот и сложили два и два. Как тебя спеленали, я даже не заметил. Слава богу, все выходы заранее под контроль взяли, поэтому вовремя увидели, как этот полунемец бегом к себе в госпиталь рванул, а потом машина из ворот вывернулась и за город попылила. Вот мы к ней и пристроились, позаимствовав местный тарантас.
Километров пятнадцать крались, чуть не упустили, но зато какой мы там шалман разворотили благодаря тебе! Полноценное отделение охраняло, с пулемётом и граником. Только не ждали нас, расслабились, а потом и поздно было. Зато теперь всю цепочку знаем. Этот Вуле работал в косовском докторате два года, отбирал девчонок по медицинским показаниям. Сами к нему шли, представляешь?! Анализы. Обследования. А он картотеку с их данными сплавлял потрошителям. Потом получал заказ. Вызывал нужного донора, якобы для дополнительного обследования и лечения. Выписывал направление, организовывал сопровождение, скоро узнаем куда…
Кафешантан, в котором ты побывал – местная бандитская хаза Рамуша Харадиная. Арди – его связной. Туда приглашали особо ценных, предназначенных для выкупа, опаивали, как тебя, и вывозили за город, сбивали группу и переправляли в полевой лагерь сепаратистов на горе Юник, на границе с Албанией.
– Кого‑нибудь нашли? – попытался спросить Григорий, но издал невразумительное мычание. Сухой язык, будто из наждачки, с трудом провернулся во рту.
Впрочем, Ежов всё понял без слов.
– Нашли твою потеряшку, – улыбнулся он довольно. – Повезло ей с медицинским образованием, вот и оставили как бесплатную рабсилу ухаживать за самыми ценными пленниками. Когда твою тушку привезли и разгрузили, она узнала своего спасителя и такую истерику закатила – за полкилометра было слышно. Всех боевиков собрала в кучку, всех постовых отвлекла, здорово помогла группе захвата. Пока косовары на это представление смотрели, а потом её от тебя отдирали, мои ребята уже оказались у них за спиной. На всю ликвидацию ушло меньше минуты. Отработали как на полигоне.
