Ермак. Регент
– Ни с места во имя революции! Руки вверх!
И в этот момент в центральный вход банка быстро зашли друг за другом ещё семь человек в масках, доставая пистолеты из карманов, последний из которых, закрыв входную дверь, повесил на неё какую‑то картонку.
– Господа, вы присутствуете при экспроприации экспроприаторов во имя анархии. Мы боремся против политической власти человека над человеком и стремимся к полной политической свободе, то есть к безвластию или анархии. Выполняйте наши требования, и вы все останетесь живыми и здоровыми. Не надо умирать за чужие капиталы. – В говоре произнёсшего эту фразу анархиста слышался небольшой малоросский акцент, хотя тот и говорил по‑русски чисто.
Вошедшая семёрка быстро растеклась по залу, оперативно разоружив городовых, лишив их револьверов и сабель, заодно связав руки за спиной подготовленными верёвками. После этого всех присутствующих в зале, предварительно связав, загнали в служебное помещение без окон. Один из посетителей – купец‑старообрядец – попытался возмутиться и тут же получил болезненный удар стволом пистолета в крестец. После чего, прогнувшись от боли, выполнил все требования напавших. Остальные прошли в помещение без сопротивления.
Григорий Михайлович успел шепнуть Фролу, когда их разоружали:
– Молодой, не дёргайся. Это революционеры. Для них человека убить, что высморкаться.
Также старый унтер успел заметить, что часть напавших на банк в количестве четырёх человек, возглавляемые лжекупчиком, который на ходу надевал на голову такую же маску, направились к лестнице на второй этаж, где находился управляющий, к которому минут десять назад поднялся великий князь со спутницей.
– Господа, прошу прощения, что вынужден прервать ваше общение, но у меня к господину Лебедеву есть разговор, который не терпит отлагательства, – ворвавшийся в кабинет управляющего банка человек в маске поднял руки с пистолетами на уровень груди, взяв под прицел двух мужчин.
Управляющий Лебедев, побледнев, медленно поднял руки вверх, а вот его собеседник повёл себя иначе.
– Что вы себе позволяете?! Я – великий князь Алексей Александрович! Немедленно покиньте кабинет и банк, если не хотите попасть на виселицу в течение трёх дней. – Князь поднялся со стула во весь свой немаленький рост.
В повседневном морском мундире с погонами генерал‑адмирала и единственным крестом Святого Георгия 4‑й степени на груди Алексей Александрович Романов, тем не менее, выглядел внушительно и очень властно. Было видно, что он нисколько не сомневается, что преступник немедленно выполнит его приказание.
В этот момент в кабинет зашёл ещё один грабитель небольшого роста, в прорезях маски которого блестели раскосые глаза практически чёрного цвета. Подняв пистолет и направив его в живот великому князю, он каким‑то тонким фальцетом прокричал:
– Стоять! Руки в гору!
– Что‑о‑о!!! А ну бросили оружие и вон из банка! – Алексей Александрович двинулся к грабителям, отодвигая в сторону мешавший ему стул.
В этот момент грохнул выстрел, за ним – второй и третий. Все три пули попали в живот князю. Тот застыл, а потом как подкошенный рухнул на пол всей своей грузной фигурой, уронив стул. Дико закричала женщина, сидящая в стороне у стены на небольшом диванчике. Она вскочила на ноги и с каким‑то воем бросилась к упавшему князю. Грохнул ещё один выстрел, и женщина, схватившись за грудь, упала на генерал‑адмирала.
Первый из грабителей осмотрел лежащих на полу, отметив, что нога женщины дёргается в агонии, перевёл взгляд на своего мелкого напарника, а потом повернул голову в сторону управляющего.
Лебедев, на лбу и висках которого обильно выступили капли пота, под взором через разрезы маски медленно поднялся из‑за стола, продолжая держать руки вверх.
– Не надо, пожалуйста. Не стреляйте, у меня жена и трое детей. Мама сильно болеет, почти не встаёт с постели, – просящим и дрожащим голосом произнёс управляющий.
– Ну что вы, Александр Иванович, мы же не убийцы, а борцы с самодержавием. Но нам для этой борьбы необходимы деньги. Поэтому вы сейчас откроете хранилище, где лежат капиталы вашего общества. Мы возьмём немного из тех почти тридцати миллионов, которые там хранятся. Вы же не хотите умереть за чужие деньги? Не так ли, господин Лебедев?! – Эти слова произнёс ещё один из напавших на банк, который появился в кабинете вслед за тем, кто убил князя и его спутницу.
Он отличался от своих спутников более богатой одеждой и тем, что поверх маски у него были надеты очки с зелёными стёклами.
– Я сделаю всё, что вы скажете.
– Вот и хорошо, Александр Иванович. Пройдёмте к хранилищу. – Грабитель в очках качнул пистолетом, который держал в руке, показывая на выход.
Через пару минут управляющий и четыре грабителя стояли перед стальной дверью хранилища. Набрав код и повернув ключ, Лебедев с трудом открыл её и после тычка пистолетом в спину вошёл внутрь. Вслед за ним зашли революционеры. В небольшой комнате стояло несколько сейфов.
– Александр Иванович, откройте сейфы, где хранятся кредитные билеты. Ценные бумаги, в которых основной капитал вашего общества, нас не интересуют, как и «петеньки»[1]. Их номера наверняка переписаны. Так, господин Лебедев? – вежливо спросил управляющего грабитель в очках.
Лебедев быстро закивал головой.
– А «катеньки»[2]? – Голос грабителя был приторно‑сладким, только вот его пистолет при этом смотрел точно между глаз управляющего банка.
Старший из наёмных работников Московского купеческого общества взаимного кредита энергично замотал головой.
– Вот и замечательно. Откройте сейфы. Не взрывать же нам их. Хотя заряды мы подготовили и сможем это сделать. Вы мне верите, Александр Иванович?!
Лебедев вновь очень быстро закивал головой. По его бледному лицу ручьями тёк пот.
– Открывайте, – потребовал грабитель‑революционер в очках на маске, после чего посмотрел на своих подельников и произнёс: – Товарищи, берём пачки кредитных билетов номиналом от ста рублей и ниже. Пакуем и уходим, как договаривались. Действуем.
⁂
– Как это произошло? – спокойным голосом спросил Михаил, но, задав вопрос, судорожно сглотнул.
[1] «Петеньки» – так ласково называли кредитные билеты в пятьсот рублей, где был изображён Пётр I.
[2] «Катеньки» – название кредитных билетов в сто рублей, где изображена Екатерина II.
