Ермак. Регент

– Ваше высокопревосходительство, после того как цепочка необъяснимых смертей поразила центральный комитет социал‑демократической рабочей партии, – Сандро после этих слов усмехнулся, – а основная масса членов боевых организаций эсеров и социал‑демократов была уничтожена силами контрразведки и корпуса жандармов во время Русско‑японской войны, для развития антиправительственного революционного движения нашими врагами понадобились новые силы. И надо сказать наши противники с туманного Альбиона творчески подошли к этому вопросу. Зачем реанимировать боевые группы эсеров и РСДРП, оставшиеся в живых, члены которых напуганы. Юго‑запад Российской империи с чертой оседлости евреев, порт Одессы с его контрабандистами – великолепная база для создания нового течения революционеров‑террористов. Тем более что многие непримиримые эсеры и социал‑демократы уже потянулись в организации анархистов‑коммунистов.

– Тимофей Васильевич, о поддержке англичанами процесса создания боевых организаций анархистов в Одессе и других городах есть какие‑нибудь доказательства? – перебил меня Михаил.

– Конкретных нет, ваше императорское высочество, – ответил я.

– То есть всё сказанное вами – это предположения ваших аналитиков? – Задав вопрос, Михаил внимательно посмотрел мне в глаза.

– Можно сказать и так. Косвенными доказательствами выводов Аналитического центра является неожиданное появление больших денежных средств именно у анархистов‑коммунистов в Швейцарии, издание ими газеты в Женеве, создание типографий и лабораторий в Одессе, Кишиневе, Белостоке. Переправка на юг крупных партий оружия, динамита…

– Подтверждаю, ваше императорское высочество, – перебил меня Плеве. – За последние два месяца в Одессе силами Жандармского управления арестовано три партии оружия. В общей сложности более ста килограммов динамита, сто пятьдесят пистолетов Браунинга с тремя обоймами и по сто патронов на каждый, двести пистолетов Маузера в такой же комплектации. Только это всё стоит по магазинным ценам порядка тридцати тысяч, не считая затрат на тайную доставку.

«Деньги, деньги и ещё раз деньги – вот что в первую очередь необходимо для революций. Как мне известно из прошлой жизни, да и по практике этого мира, революции просто так не происходят. Они тщательно готовятся и финансируются. Революционная борьба требует больших средств: профессиональным борцам за свободу, равенство и братство надо на что‑то жить и желательно жить хорошо, деньги требуются на закупку и доставку оружия, пропаганду, обеспечение лояльности нужных людей и так далее. Такие ресурсы добыть самостоятельно внутри страны практически невозможно, поэтому их, как правило, предоставляет какая‑либо заинтересованная в революции иностранная держава или целый альянс, действуя через свои спецслужбы. И тридцать тысяч рублей – это мелочи. Счёт идёт даже не на сотни, а на миллионы, многие миллионы рублей. И всё равно это будет выгодно для той же Англии», – пронеслось у меня в голове, пока министр внутренних дел, можно сказать, хвастался успехами жандармского управления славного города Одессы.

– И откуда поступило это оружие и взрывчатка? – заинтересованно спросил министра внутренних дел великий князь Михаил Александрович.

– Задержанные члены «Союза непримиримых» раскрыли пути поступления оружия и революционной литературы. Кто доставляет до побережья Российской империи, они конкретно не знают. Эти люди представляются эмиссарами центра в Женеве. А дальше в основном Гданьск – Белосток – Львов – Кишинев – Одесса. Другие пути начинаются в Финляндском княжестве, Эстляндской и Лифляндской губерниях, где, как и в Польше, сейчас идёт рост националистического движения, и не сегодня‑завтра возможны восстания за независимость этих государств. А вот здесь мы можем уже уверенно говорить, что финансирование этих движений идёт из Лондона. Так что денежные средства для анархистов на юге Российской империи, можно сказать, идут из того же источника, возможно даже мимо верхушки анархистов‑коммунистов в Швейцарии. Поэтому я согласен с выводами Аналитического центра. – Плеве замолчал.

– А мы тут про конституцию говорим, – воспользовавшись возникшей паузой, проскрипел великий князь Михаил Николаевич. – Какая, к чёрту, конституция?! Здесь восстания на носу! Того гляди, полыхнёт по окраинам, как в Польше сорок лет назад! Брат мой Константин и маркиз Велёпольский тоже пытались либеральными реформами умиротворить поляков, а в результате Константину плечо прострелили и маркизу дважды шкуру попортили. Плюс полтора года с повстанцами воевали. И всё без толку. Опять эти пшеки восстать готовы.

– Папа́, вспомните, как удалось то восстание подавить? Вооружённые банды повстанцев держали весь край, а как только манифестом освободили крестьян и дали им землю, всё сразу изменилось. Крестьяне перешли на нашу сторону и стали помогать нам ловить повстанцев. Революция и кончилась, – не удержался и высказался Николай Михайлович.

«Николай, ратующий за создание в России конституционного строя, постоянно спорит с отцом, которому введение конституции как серпом по одному месту. Патриарх семейства Романовых является ярым монархистом и кроме самодержавия ничего не принимает, но потихоньку начинает сдавать позиции, знакомясь со статьями нового верховного закона», – подумал я про себя.

А великий князь Николай Михайлович между тем продолжал:

– Есть большая вероятность того, что принятие конституции именно в этот момент позволит удержать людей от революций и восстаний. Они смогут участвовать в управлении государства через выбранных представителей, смогут с самого низа донести до императора чаяния народа.

«Всё, Филипп Эгалите завёл свою шарманку. И как взрослый человек может так верить во весь этот демократически‑либеральный бред?! Ему что, истории Французской революции мало?! Чем закончил герцог Орлеанский?! Да и в моём прошлом‑будущем великий князь Николай Михайлович с радостью воспринял Февральскую революцию и признал власть Временного правительства. А закончил жизнь в общей могиле у стены Петропавловской крепости с другими князьями из рода Романовых, как и многие генералы, которые способствовали отречению от престола Николая II. Хорошо, что сейчас не видно явной тенденции противостояния всех против Александра IV и регента Михаила Александровича, кроме определённой группы семейства Романовых энд ко́мпани. Но это классические дворцовые дрязги за власть. При этом первый из претендентов на престол из старших Александровичей мёртв, хотя он и не основная фигура в этом комплоте», – подумал я, слушая великого князя.

– Господа, хотя мы и собрались обсудить вопрос о введении конституции, но сейчас надо выяснить все подробности о гибели великого князя Алексея Александровича, – прервал Михаил словесные излияния своего дяди.

Великий князь Николай Михайлович обиженно замолк, а остальные вслед за регентом обратили свой взор на Ширинкина. Бедный генерал вновь вытер пот со лба и висков, после чего произнёс:

– А мне пока больше нечего сказать, ваше императорское высочество. Генерал Трепов ещё довёл до меня, что принимает все меры по поиску анархистов, а также сказал, что доложил всю информацию великому князю Сергею Александровичу, который собирается прибыть на место преступления.

– Понятно. Берите стул, Евгений Никифорович, и присаживайтесь к столу. – Михаил показал на место за столом рядом со мной.

Я чуть подвинулся, а Ширинкин через несколько секунд разместился рядом. Всё это время за столом стояла тишина.

– Что будем делать, господа? – нарушил тишину регент.

– Будем искать убийц и разбойников, – мрачно произнёс Плеве, автоматически классифицировав анархистов как субъектов преступления.