Финишная черта
Или ради сохранения моего рассудка, который я каждый раз теряю рядом с тобой.
Мне действительно нужно как можно скорее заткнуть свой рот. Желательно в эту секунду.
– Как думаешь, их примут в местный зоопарк? Мы могли бы продать их или типа того.
– Не думаю. Они недостаточно выдрессированные. Тем более придется сажать их в разные вольеры, это напряжно.
Мы с Лиамом поворачиваем головы на голоса и видим Леви и его друга Нейта. Они стоят по обе стороны дверного проема квартиры, сложив руки на груди.
– Согласен, может, тогда есть смысл их усыпить.
– Может, вам есть смысл заткнуться?! – рявкает Лиам с раскрасневшимися от гнева щеками. – Идиоты.
– Не ори в моем доме, – Леви произносит это смертельным тоном. – Здесь дети. Придите в себя и проходите.
Я запрокидываю голову, делаю глубокий вдох и пытаюсь избавиться от липкого ощущения стыда. Меня и так не назвать хорошей сестрой, так что испортить праздник, который важен для Анны – совсем не входит в мои планы. Я разобьюсь окончательно, если разочарую ее еще больше, чем уже сделала это.
Не глядя на Лиама, прохожу в квартиру и слышу, как он следует за мной.
Молча. Слава богу.
Леви улыбается мне и ждет, когда я обниму его первой. Как и всегда. Я прижимаюсь к его груди, обвивая руками талию.
– Мы скучали без тебя.
– Даже ты? – хмыкаю я, слегка отстранять от него.
– К сожалению, – хихикает он, и я показываю ему язык.
Проходя глубже в квартиру, осматриваюсь по сторонам. Каждый элемент пространства окутан гармонией и легкостью. Здесь ощущается легкость Анны и чувство стиля ее мужа в каждой детали интерьера. Леви архитектор, и он приложил руку к перепланировке этого пентхауса. Хоть я нахожусь здесь не в первый раз, меня все еще завораживает элегантность и одновременно с этим непринужденность этого места. Тут пахнет домом. Этот аромат исходит от пастельной цветовой гаммы, с чуть более яркими акцентами на мебели. От игры света на плитке и сверкающем паркете. Из огромных панорамных окон льется свет. За окном серость, ледяной ветер, но это никак не отражается на обстановке в доме. Тут все пронизано теплом. И дело не в отоплении.
Огромная гостиная плавно перетекает в столовую и кухню. Пологая лестница ведет к спальням, балетной комнате, где до сих пор тренируется Аннабель, и огромной игровой, похожей на Диснейленд.
– Дядя Лиам! – кричит Оливия и несется по лестнице так быстро, что я уже двигаюсь в ее сторону, чтобы если что не дать ей с нее свалиться.
Мне приходится подавить укол боли оттого, что моя племянница признает Лиама первым. Оливия не видела меня больше года. Это нормально. Я сама виновата.
Как и всегда.
– Ну привет, мой маленький монстрик.
Лиам бросает свое пальто на пол и подхватывает Оливию одной рукой. Она перебирает его волосы, как если бы пыталась достать из них жвачку или залипшую конфету, портя его идеальную укладку.
– Ты так вкусно пахнешь.
Согласна, милая.
– Правда? Я старался для тебя.
– Правда, правда. Очень вкусно. Ты будешь моим мужем.
С губ срывается тихий смешок, потому что Оливия буквально излагает мои мысли в возрасте шести лет, когда я была до безумия влюблена в друга старшей сестры.
– Оливия, он не будет твоим мужем, – ворчит Леви. – Никто не будет твоим мужем.
– Папа преувеличивает, Оливка. – Я закатываю глаза. И подхожу к Лиаму с Оливией. – У тебя будет самый лучший и красивый муж во всем мире. – Я поглаживаю мягкую кожу ее руки.
– С конем? – Она широко распахивает глаза. А затем, осознав мое присутствие, верещит на весь дом, оглушая Лиама на одно ухо: – РОРА! Мама, РОРА! Папа, ты видишь РОРУ! Марк! Марк! Марк! – Она зовет своего брата, ерзая на руках у Лиама и пытаясь спуститься на ноги. – Приехала Рора, она научит нас плохим словам, наконец‑то!
Я смеюсь во весь голос, даже если за слова Оливии мне потом прилетит от ее родителей. Через секунду мои колени ударяются об пол, а маленькие руки обхватывают мою шею. Я вдыхаю аромат каких‑то сладостей, которых наверняка объелась Оливия, и шум внутри меня немного затихает. Меня не волнует, что маленькие пальчики поглаживаю уязвимые места на моем теле. Я просто растворяюсь и дышу этим ребенком. Спустя мгновение мы поднимаемся на ноги, и меня снова сбивают с ног.
Только на этот раз Анна.
Мы обнимаемся так крепко, что у меня сковывает грудную клетку. Так крепко, что болят ребра. Так крепко, что у меня покалывает в носу от подступающих слез.
– Щечка к щечке, Анна.
– Щечка к щечке, Рора.
Мы потираемся щеками, как делали с моих пяти лет. Это прикосновение не просто приветствие и замена поцелуям. Это наш уголок спокойствия. Наш непотопляемый остров.
Я чувствую, как по щеке Анны скатывается слеза, и отстраняюсь, чтобы смахнуть ее большим пальцем.
– Ну же, не плачь. Все хорошо.
– Я просто… – Она шмыгает носом. – Уф! Я так скучала.
– Я тоже скучала. – Я продолжаю вытирать мокрые дорожки на ее щеках. – Но теперь я здесь.
Хоть и ненадолго. Меня снова омывает волна стыда и вины.
Мы оглядываемся и понимаем, что нам дали уединиться. Все люди сидят в столовой и болтают, не обращая на нас внимания.
– Пойдем, Марк тоже очень ждал тебя.
Мне кажется, младший ребенок сестры меня и вовсе уже забыл. В последний раз, когда он меня видел, ему было почти четыре года. Вдруг он испугается меня?
Аннабель тянет меня за руку в столовую, где сидят все друзья их семьи. Нейт и его дочь Хоуп. Прекрасная девочка с белоснежными кудрями, как у ее отца. Ей вроде бы чуть больше трех лет, а может быть уже четыре. Боже, я слишком много пропускаю, скитаясь по миру, в попытке каким‑то образом залатать множество дыр в своей груди. Рядом с Нейтом сидит Валери, лучшая подруга Анны, и ее муж Макс. Я обожаю эту пару всем сердцем. Они могут цапаться друг с другом, как кошка с собакой, а через секунду Макс скажет, что его жена лучшая женщина на земле и ее волосы цвета осени – самое прекрасное, что ему доводилось видеть.
Марк подходит ко мне нерешительно, но с яркой улыбкой на лице.
– Эй, красавчик, я так по тебе скучала. – Я приседаю и протягиваю к нему руки, которые предательски дрожат от волнения.