Горничная для Мажора
И все, она теряется. Вся смелость и дерзость сходит на нет. Но тут уже просыпается азарт во мне. Вкусная девочка. Медовая. Вторгаюсь в ее ротик, сплетаю языки, глотаю ее, пытаясь испить как можно больше. И плевать мне, что мы в толпе. Даже плевать на зрителей и на то, что где‑то там ох*евает моя девушка. Мне азартно и вкусно. Меня захватывает что‑то острое и будоражащее. Я даже не знаю имени этой малышки, да и в принципе тоже плевать. Я в моменте.
Чувствую, как девочка упирается мне в грудь, начиная вырываться.
Нет, малышка, мне мало, я еще не распробовал.
Но девочка цепляет острыми зубками мою нижнюю губу и почти прокусывает ее, вынуждая прервать этот момент.
– Ах ты сучка! – рычу ей в губы, потому что это было очень чувствительно. Но не отпускаю нахалку. Нужно, бля, отвечать за свои действия, просто так сбежать не получится. Девочка поворачивает голову к толпе, словно ищет защиты. Нет, моя хорошая, ты залетела в стаю шакалов, они тебя загрызут.
– Отпусти меня! – шипит, как кошка, толкая меня, словно это я на нее набросился. Отпускаю.
– Ты еб*утая, что ли? Сама же на меня прыгнула! – намеренно демонстративно стираю тыльной стороной ладони следы ее помады.
– Иди на хрен, урод! – агрессивно выдает она мне, разворачивается и убегает под дружный ржач толпы. А я с минуту охреневаю, провожая её взглядом.
Ты кто такая дерзкая?
– Марк, ты ох*ел?! – подлетает ко мне Мила, злая, как фурия.
– Я – да. Причём давно, – ухмыляюсь и затягиваюсь вейпом, выпуская дым ей в лицо.
– Что это сейчас было? – шипит она сквозь зубы, оглядываясь на моих друзей, которые уже общаются о своем.
– Не знаю, – пожимаю плечами, осматривая ее сегодняшний образ пошлой школьницы. На Милане черное платье с белым воротником, все строго и консервативно, за исключением длины платья, которое еле‑еле прикрывает бедра в колготках в сетку. Сапоги‑чулки, облегающие ноги. В общем, сверху она школьница с косичками, а снизу – шлюшка. Меня вставляет. Я планирую сегодня нагнуть ее, порвать колготки, но платье не снимать, намотать эти косы на руку и…
– Ты слышишь меня?! – вопит Милана, щелкая пальцами у меня перед лицом. Да, конечно, я ее не слышу. И сцену ревности не заказывал. Я, бля, вообще не виноват, меня только что сладко так изнасиловали, и мне зашло – хоть что‑то новенькое.
– Еще раз так щёлкнешь пальцами перед моим лицом, и я сломаю тебе эти пальцы.
Я хамло – да. Но так и Милану это всегда вставляло.
– Ты только что сосался с этой курицей, – оглядывается назад, словно девушка еще там.
– Да, – киваю. – Мы сейчас озвучиваем очевидные вещи?
– Кто она?
– Не знаю, – пожимаю плечами, слезаю с капота своей тачки и открываю дверцу с водительской стороны, беру сумку с ноутом. Мила становится позади меня, продолжая истерить.
– В смысле не знаешь?
– В прямом, Мила, в душе не е*у, кто она! Так понятнее?
– Тогда какого хрена ты лапал ее и засосал, когда она подошла?!
Иду в сторону входа в универ. Мила, громко цокая каблуками, бежит за мной.
– Потому что мне зашло, – поясняю ей.
– Прекрати делать из меня дуру. Ты трахаешь ее?! – начинает сочинять Мила.
– Еще нет. Будешь вопить и выносить мне мозг – трахну.
– Сволочь! Не подходи больше ко мне! – громко кидает она, привлекая внимание толпы.
– Окей, договорились, – спокойно отвечаю я. Обхожу ее, заходя в универ. Наши отношения сводятся к загулам в компании и сексу. Все остальное меня напрягает. Мне в принципе плевать на Милану, как и на любую другую телку. Я потребитель.
Сажусь в аудитории на первый ряд, открываю ноутбук, подзывая Крейзи. Друг падает рядом со мной, ложась на стол, и страдальчески вздыхает, прикрывая глаза.
– А я вчера предупреждал, что мешать текилу и травку – плохая идея, – подкалываю его. – Кайфы нельзя мешать. Побереги сосуды.
– Ой, отъ*бись, профессор, – отмахивается он.
– Смотри сюда, – показываю ему тачки. – Так, что берем: «Корвет» или «Хонду»?
– «Корвет» – престижнее, «Хонда» – надежнее. Но ты все убьешь в мясо. Машина – она как баба, ее любить надо страстно, но аккуратно. Ты так не умеешь, ибо зажрался, – усмехается Крейзи.
Сквозь шум толпы слышу, как возле нас что‑то с грохотом падает. Поднимаю глаза. Мила…
Она поднимает книгу, низко нагибаясь, демонстрируя мне свой упругий зад. Закатываю глаза: что я там не видел? Я уже поимел этот зад и не раз.
Снова смотрю на тачки. Девушка фыркает и гордо проходит мимо меня. По ее бабской логике я, видимо, должен был впечатлиться и начать за ней бегать. Она же обиделась только ради этого. Но нет, все случится ровно наоборот. Будет забавно за этим наблюдать. Как ломается характер и когда наступает этот переломный момент. Ну давай, Милана, удиви меня.
В аудиторию входит Сергей Юрьевич, препод по истории. Он меня тихо ненавидит за то, что я всегда спорю, доказывая свою точку зрения, а не заучиваю программу, как того требует система.
Но мое внимание привлекает девочка, идущая со стопкой книг за преподом. Эта та самая пигалица, которая прыгнула на меня на стоянке. Неосознанно облизываю губы, на которых остаётся ее карамельный вкус.
– Демидов, помоги девушке, забери книги, – велит мне препод.
Ну конечно, он выбрал меня, кого же еще.
В любой другой ситуации я бы рассказал ему, что не обязан делать его работу, но сейчас встаю и иду к девочке, которая смотрит на меня огромными карими глазами. Хочу забрать у нее книги, но она спешно разжимает руки, и вся эта макулатура летит на пол.
– Демидов, тебе ничего нельзя доверить, – цокает Сергей Юрьевич.
– Да я‑то здесь при чём? Это холопка ваша безрукая.
Да, я хамло. Мне интересна реакция людей на мои выпады. Я их изучаю. А кареглазая малышка дает самую вкусную реакцию. Сначала кидается собирать книги, а потом резко встает, стреляя в меня холодным взглядом.
– Сволочь, – шепчет она мне.
Я знаю, малышка, и, поверь, мне не стыдно.
– Холоп, Демидов, это человек, находящийся в зависимости, почти в рабстве, – поясняет мне препод.
– Не согласен, – перечу я, хотя понимаю, что, по факту, он прав. – Холоп – это раболепный человек, прислужник, приспешник кого‑либо, – говорю преподавателю, но смотрю на пигалицу. А губы у нее красивые, такие чувственные, ярко выраженные. И фантазия начинает уносить меня совсем в другую плоскость, где эта розовая помада пачкает мой член.
– Дебил! – громко выдаёт девочка, разворачивается и выбегает из аудитории.
– Мужчина, оскорбляющий женщину, мужчиной не является, – философски изрекает препод, вызывая гогот толпы.
