Группа продленного дня
– Просто интересно, – пробормотала Женя, чувствуя себя крайне глупо.
– Патрисия, – вклинился в их диалог официант. – Там проблемы с тортом.
– Ля остия, – шумно выдохнула та и уверенно двинулась сквозь толпу.
Женя, стараясь побороть нарастающее волнение, сжала в руках бокал.
Надо было все‑таки сослаться на головную боль или начинающуюся простуду и отказаться от приглашения. С другой стороны, тогда Олег пошел бы на праздник один, а она мучилась бы дома от ревности. Ревности не абстрактной, какой обычно страдают люди с параноидальным расстройством личности, – ко всем подряд, а адресной – к конкретному человеку. В ее случае – к рыжим кудрям.
Глоток.
– Они встречались полгода. Все думали – поженятся. Такая пара была! Красивые, оба – из богатых семей… – заплетающимся языком сплетничает пьяная девушка, облокачиваясь на барную стойку. – Отец Дашки машинами занимается, сеть автосалонов у него, еще – несколько ресторанов в центре. У отца Олега денег тоже неприлично много. Олег сделал ей предложение, а Дашка взяла и отказалась. Ну не дура?! Вот ты бы отказалась?
– А что у них сейчас? – медленно, с трудом выговаривая слова, произносит Женя.
– Свободные отношения, – хихикает девушка. – Да ты в интернете почитай.
Глоток.
«Олег Воронец и Даша Меркулова: тот самый soulmate».
«Списки завидных холостяков и невест Москвы похудели на десятки миллиардов: сын бизнесмена Сергея Воронца женится на дочери ресторатора Михаила Меркулова».
«Галя, у нас отмена. Модель Дарья Меркулова отказалась выйти замуж за предпринимателя Олега Воронца. Никто из них это не комментирует».
«Первоапрельская шутка или продуманный пиар? Даша Меркулова выложила в своем телеграм‑канале кружочек, на котором подписчики заметили ее бывшего парня. Она удалила видео почти сразу, но мы успели его сохранить».
Глоток.
– Я узнала о твоем романе с Дашей. О предложении. Почему ты ничего не рассказывал?
– Ну… Романа уже нет. И предложения тоже. Зачем об этом говорить?
Женя смотрела на бокал, на дне которого застыл последний глоток бордовой вязкой жидкости.
Они с Олегом встречаются почти три месяца. Она уже знает его привычки, мечты, желания, предпочтения в еде… Она уже считает его своим – целиком, но все равно ревнует к бывшей девушке. Более того, ощущает себя рядом с ней отвратительно. Каждый раз, когда она видит рыжие кудри, ее, и без того многочисленные, комплексы разрастаются как раковая опухоль у безнадежно больных. Страх, зависть, тоска по себе, тревога – все смешивается в один большой ком внутри, и ей становится трудно дышать.
Она еще как‑то справлялась с этими чувствами на других вечеринках, но сегодня – особенный день.
День ее рождения.
Находиться здесь было невыносимо. Все как будто указывало на то, что она – лишняя. На то, что не пара Олегу. Никто, конечно, не говорил ничего подобного, но на такие мысли толкала сама атмосфера.
Атмосфера личного праздника Даши Меркуловой.
Женя провела рукой по волосам и поднесла бокал к губам, как вдруг музыка стала звучать тише, а потом из динамиков раздался веселый голос Пати: «Друзья, мне кажется, нам чего‑то не хватает! Я целый час думала, чего именно, а потом поняла».
Сердце Жени забилось чаще. Она задержала дыхание, подняла глаза на второй этаж – туда, где стоял Олег, и, не заметив его там, нервно огляделась.
– Же‑ень! – услышала она, повернула голову на звук и облегченно выдохнула.
Он шел прямо к ней и улыбался. Улыбался своей особенной улыбкой, рядом с которой пропадали все ее страхи.
Между ними оставалась пара метров, когда Пати прокричала: «Нам не хватает рыжего цвета!»
Он вдруг остановился и посмотрел куда‑то вправо. Женя проследила за его взглядом, увидела то, что увидел он, и в ту же секунду перестала существовать как женщина.
Рыжие кудри. Они только что забрали самое ценное, что было у нее на этой вечеринке, самое ценное, что было в ее жизни – четыре буквы.
Рыжие кудри забрали у нее четыре буквы.
Глоток.
Глава 4
Кирилл Романов водил по экрану телефона большим и указательным пальцами. Он соединял и разъединял их, уменьшая и увеличивая изображения, проводил по центру экрана влево, переходя к следующему, а потом вправо, возвращаясь к предыдущему.
В верхней части экрана то и дело всплывали уведомления – сообщения от девушек, с которыми он недавно ходил на свидания и спал, а теперь потерял интерес и не хотел общаться. «Куда ты пропал? Это уже шестое сообщение тебе. Если не ответишь на него, я не буду бол…», «Кирилл, привет, это Катя. Мы встречались в баре на прошлой неделе, помнишь? Ты сказал…», «Кирюш, я до сих пор не могу забыть нашу ночь. Давай увидимся? Безумно хочу снова чувствов…».
Он не видел текста сообщений полностью, да и в общем‑то ему было неинтересно его читать – начальных фраз вполне хватало, чтобы понять: отвечать он не станет. Все девушки, с которыми он прерывал связь – в ста процентах случаев по своей инициативе – писали ему практически одно и то же. Он уже привык к подобным сообщениям и относился к ним довольно спокойно, но сейчас они его раздражали: ему приходилось постоянно смахивать их нервным движением большого пальца, на целую секунду отвлекаясь от главного занятия сегодняшнего вечера – просмотра фотографий. Ее фотографий.
Вот на этой она сидит на черном стуле перед микшерным пультом в студийных наушниках и, откинув голову, опирается локтями на серый стол. Загадочно‑приветливый взгляд – такой был только у нее.
Быстрое движение пальца по экрану влево.
Следующая фотография. Она стоит на фоне белого пресс‑волла в укороченном алом кашемировом свитере и в узких черных брюках и нежно улыбается.
Он резко провел по экрану большим и указательным пальцами, широко разведя их, чтобы разглядеть надпись сзади нее. «90,4 FM. Радио Voice». Задумчивый взгляд в сторону. Ну конечно: еще в институте у нее был потрясающий голос.
Пальцы Кирилла застыли в воздухе, не решаясь продолжать двигаться по изображению дальше, но в какой‑то момент снова коснулись экрана, и на нем крупным планом появилось ее лицо.
