Группа продленного дня

В первые годы она наслаждалась своими достижениями: съемки для рекламы мировых брендов одежды, косметики, духов и нижнего белья, показы на главных европейских подиумах, внимание обеспеченных мужчин, заключенное в неприличные предложения и дорогие подарки, а потом перестала получать от успеха удовольствие. Он превратился в привычный образ жизни. В привычный, но не в удовлетворительный. Даша чувствовала, что ей плохо в Европе, и не понимала, как с этим справиться: она как будто уже переросла прежние смыслы, но еще не выросла для новых, словно потерялась между прошлым и будущим.

Тогда она решила вернуться в Москву, в город, откуда сбежала в двадцать один, и дать ему (себе) второй шанс.

Ей не было жаль оставлять европейскую карьеру. Во‑первых, устала от этого образа жизни: необходимость постоянно держать себя в форме напрягала с каждым годом все больше. Во‑вторых, получила то, что действительно хотела – как Даша потом поняла, главной целью ее успеха была вовсе не обложка французского Vogue.

Глубокая затяжка. Отец.

Он никогда не воспринимал ее всерьез и обесценивал все, что она делала. Несмотря на то, что Миша не говорил об этом прямо, его рассказы о дочерях друзей, которые «добились многого» (среди них в основном были юристы, экономисты, топ‑менеджеры, врачи, жены и матери) на фоне молчания в ответ на достижения своей дочери становились для Даши индикатором собственной никчемности.

Мама успокаивала, говорила, что отец просто не понимает всех сложностей работы моделью, потому что у него «другая система ценностей». Даша только усмехалась.

Наверное, если бы ее конфликт с отцом нужно было бы описать в трех словах, лучше всего подошли бы именно эти: разные системы ценностей. Мише казалось, дочь тратит время впустую, занимается глупостями и не думает о будущем. Дашу это раздражало: она не понимала, почему, чтобы сохранить с ним нормальные отношения, должна подстраивать свой образ жизни (и мыслей) под тот, который он считает правильным. Она хотела жить так, как чувствует. Заниматься не «серьезным» делом, а тем, на которое отзывается сердце. Быть собой. И, конечно, очень хотела, чтобы отец ее любил и принимал такой, какая есть, но Миша до сих пор не мог смириться с тем, что она не соответствует придуманному им идеалу дочери (читай – женщины).

Даша почти физически ощущала, как вот этот самый идеал, который отец каждый раз пытается на нее надеть, ей жмет. Колется. Не садится, как надо, словно неподходящее по размеру или модели платье. Она могла бы уладить проблему довольно быстро – у нее для этого было даже два варианта. Первый: бросить моделинг, выйти замуж (вероятно, за Олега), родить ребенка, а через время устроиться на «нормальную» работу. Второй: вообще прекратить общаться с отцом. Даша не хотела ни того, ни другого, поэтому не оставляла попыток найти общий язык с Мишей. Но пока не выходило.

Более того, год назад в ее жизни случилась трагедия. Личная. Безвредная для окружающих, но ядовитая для нее самой: именно такие трагедии ломают людей по‑настоящему.

Даша тогда только вернулась в Москву, вместе со своими европейскими достижениями, и мечтала получить здесь окончательное признание. Отцовское. Она ждала, что он посмотрит на нее с восхищением и скажет, что гордится.

Конечно, Миша знал про модельный успех дочери: Даша, несмотря на прохладные отношения, отправляла ему фотографии с показов, ссылки на статьи в журналах, но одно дело – закодированные реакции в мессенджерах, и совсем другое – живые эмоции. В своих сообщениях он был довольно сдержан, отвечал общими фразами и эмодзи, и Даша была уверена, что это – издержки виртуального общения, поэтому предвкушала встречу: ей казалось, она станет началом новой близости с отцом.

– Ну молодец, – небрежно произнес тот после того, как дочь целый час взахлеб рассказывала про свою красивую и часто непростую жизнь в Европе, и добавил, пожав плечами. – Добилась, чего хотела сама.

Даша растерялась, ощутив себя глупо: будто весь этот час придавала значение каким‑то совершенно неважным вещам – да еще и вслух, а он терпел и ждал, когда она наконец закончит.

– Надеюсь, теперь ты устроишься на нормальную работу, – назидательно продолжил Миша и вздохнул. – И выйдешь замуж.

В ту ночь она выпила две бутылки шардоне и выплакала, кажется, столько же слез: вся ее восьмилетняя карьера, такая яркая, интересная и сложная, вмиг стала казаться бесполезно проведенным временем.

С этого момента моделинг совсем перестал радовать. Да и, откровенно говоря, не только он – радовать перестало все. Тем не менее она старалась не зацикливаться на своем состоянии и настойчиво отвлекалась на жизнь: работала, встречалась с друзьями, ходила в спортзал и на свидания, путешествовала и, несмотря ни на что, выглядела на фотографиях счастливой.

Даша закашлялась и посмотрела на сигарету: осталась ровно половина. Курить больше не хотелось. И думать тоже. Вот бы можно было запустить пальцы в свои запутанные кудрявые мысли и взбить их у самых корней – чтобы они стали мягче, легче.

– Ты слишком заморачиваешься, – говорила Пати, когда слышала о том, что подруга чувствует себя несчастной, но никак не может понять, почему. – Посмотри: у тебя есть все. Красота, деньги, карьера, друзья. Ну чего тебе не хватает? Любви? Так для этого у тебя есть Олег.

Даша вздохнула и снова подумала о бывшем парне: он так сильно напоминал ей отца, что с ним любви ей точно не хотелось. Если честно, ей ни с кем не хотелось любви. Единственное, чего хотелось Даше Меркуловой – это понять, чего ей хочется. Чего не хватает.

Может, пройтись еще? Она так давно не гуляла одна в тишине…

Идея была неплохая, но, кажется, сейчас – не лучшее время для прогулок.

Даша подняла голову: она всегда смотрела вверх, когда собирался дождь – как будто могла разглядеть, откуда он берет начало, и тут же почувствовала, как на лицо упали две крупные капли. Через минуту тротуары уже были мокрыми.

Внезапный порыв ветра бросил в лицо холодной водой. Даша поморщилась, зажмурилась, потом приоткрыла глаза и, прищуриваясь, достала из сумки телефон, чтобы вызвать такси. Экран залило дождем. Она нервно провела по нему ладонью.

Приложение точно определило ее местоположение. Большой палец почти нажал на кнопку «заказать», как в этот момент экран погас. Она несколько раз с силой нервно надавила на боковую кнопку телефона: в центре черного экрана появился белый прямоугольник с вертикальной тонкой красной полосой по левому краю.

– Фак, – вслух сказала Даша.

Ну конечно: она весь вечер снимала видео и фото, а когда заметила, что телефон почти разрядился, хотела поставить его на зарядку, но на что‑то отвлеклась и забыла про это.

«Итак, что мы имеем? – начала она про себя. Мысли снова стали завиваться. – Ты стоишь на Кутузовском одна, идет дождь, у тебя, как всегда, сел телефон, время – около четырех утра. Короче…»

Даша выразительно произнесла вслух очень подходящее для этой ситуации шестибуквенное матерное слово и прикинула варианты.