Грязные чернила. Книга вторая
Итак, что мы узнали: Лиам не спит с Барбарой, Барбара спит со всеми, Лиам по‑прежнему никого не любит, я по‑прежнему влюблена в Лиама. Как же всё сложно!
Я плюхаюсь в нескольких футах от воды, снимаю кеды и вытягиваю ноги. Немного похолодало, и я ёжусь, обхватывая себя за плечи.
Я призналась Харрису, что была влюблена в придурка. Надеюсь, он не догадался, что речь шла о нём самом. Да и плевать. Это всё равно ничего не значит и ничего не изменит.
Как бы он мне ни нравился, и как бы сильно я его ни желала, я знаю, что мы друг другу не пара. Скоро я уеду домой, и всё вернётся на свои места. Моя жизнь вольётся в обычный спокойный ритм – без вечеринок, драк, глупых слёз и без Лиама.
Без Лиама…
Сердце предательски ёкает.
Я запускаю пальцы в волосы и закрываю глаза, в попытках представить, как тяжело мне будет вновь забыть его. Сейчас всё совсем по‑другому, не так, как в детстве. Сейчас будет гораздо больнее.
Справлюсь ли я? Я просто обязана это сделать, иначе я просто сгорю в этой боли и вечных воспоминаниях о нём.
Я думаю о маме. Вспоминаю её рассказы об отце. Ей было очень тяжело, когда он уезжал на гастроли, которые могли длиться месяцами. Особенно когда появились мы с Хлоей.
В молодости мой отец был красив. Он и сейчас неплох, но тогда был особенно хорош собой. Копна чёрных, как смоль, волос, тёмно‑карие ехидные глаза и обаятельная улыбка. Этакий Уэйд Уокер из «Плаксы[1]», он даже одевался в такие же джинсы и белую футболку с косухой. Он и сейчас так одевается, в плане стиля мой отец постоянен.
Он всегда имел огромную популярность среди девчонок, но сердце его покорила только мама. Отец сделал ей предложение сразу после выпуска из школы, и она беспечно согласилась. Это так на неё непохоже, сейчас мама более рациональная.
Но счастья им это не принесло.
Папа, как и я, учился в Чикагском университете, но вылетел оттуда спустя год за прогулы и с головой ударился в музыку. Выступал в местных клубах, неплохо зарабатывал, но ему было мало. Он хотел путешествий и больших концертов, а это значило, что нужно было чем‑то пожертвовать.
Мама уехать с ним не могла, потому что сама училась, ещё и бабушка болела. Тогда они расстались в первый раз.
Я вздыхаю, понимая, что со мной всё повторяется. Угораздило же меня влюбиться в своевольного музыканта! Мало мне недостатка внимания от отца, ещё и парня такого нашла.
Не понимаю, почему я до сих пор так зациклена на Харрисе.
Наверное, потому что мы много времени проводим вместе. Опять. И опять по его инициативе.
Но зачем ему это?
Я не знаю, а он мне не говорит.
Я слышу шорох за спиной и резко оборачиваюсь. Лиам спускается с холма, в его руках какой‑то свёрток. Он подходит ближе и бросает его на песок. Это огромное полотенце.
– Ты что собрался делать? – Я во все глаза смотрю, как Харрис снимает кеды и джинсы с футболкой, скидывая всё в одну кучу.
– Хочу поплавать, – просто говорит он и стягивает с себя трусы.
Я взвизгиваю и закрываю глаза руками, а он весело хохочет и с криком несётся в воду.
– Она же холодная! – Я вскакиваю на ноги, но Лиам уже по пояс скрылся в воде. Заворожённо смотрю, как перекатываются мускулы и татуировки на его спине.
Вдруг он ныряет, и я теряю его из виду. Проходит пять секунд, десять, пятнадцать. У меня всё быстрее колотится сердце. Что он делает под водой так долго?
Я подбегаю ближе, мои пальцы тут же лижет холодная пенистая волна, запуская мурашки по всему телу.
– Лиам! – кричу я в пустоту. – Где ты?
Паника подступает к горлу. Его нет уже полминуты, он вообще плавать умеет?
Хотя вряд ли бы человек, не умеющий плавать, с таким рвением ринулся в огромный непредсказуемый океан, если только он не полный псих. А Харрис ещё тот псих.
Я нервно ломаю пальцы и уже почти решаюсь идти за ним прямо в одежде, но тут вижу его макушку. Он плывёт под водой. Плывёт ко мне.
– Испугалась?
Я вижу его белоснежную улыбку в сумерках. Да он издевается надо мной!
– Чёртов кретин, я думала, ты утонул!
Он смеётся и пускает в мою сторону волну брызг. Я с визгом отскакиваю.
– Иди ко мне, вода обалденная! – кричит он.
– Ты с ума сошёл купаться в ноябре! У тебя губы синие, немедленно вылезай, Лиам! Я хочу домой.
– Я не повезу тебя, пока ты не искупаешься со мной.
– Если будешь опять шантажировать меня, я уеду без тебя на твоей крутой тачке! Плавай сколько влезет, идиот!
– Не будь ты такой занудой.
– Я не полезу туда. И вообще, ты голый!
– А ты что, голых мужчин раньше не видела?
«Не видела!» – хочу крикнуть я, но молчу, скрестив руки на груди.
– Можешь тоже раздеться, и тогда будем на равных.
– Ни за что!
Харрис вновь хохочет. Что его так веселит? Или он накурился, пока я сидела тут в одиночестве, или у него поехала крыша.
Я смотрю на него, радостного и беззаботного, и вдруг ощущаю острое желание быть рядом с ним.
Я тоже чокнутая, однозначно. Но, кажется, он совершенно не собирается выходить, пока я не присоединюсь к нему.
– Ну же, не бойся!
Мой рюкзак с купальником остался в машине, но мне не хочется туда идти. Безнадёжно вздохнув, снимаю шорты и остаюсь в одних трусах и майке.
– Милые розовые трусики с бантиком!
– Заткнись, Харрис!
Ёжась от ветра, я медленно и осторожно ступаю в воду. Ух, какая холодная.
– Нет, это дикость, я не пойду! – кричу я и отбегаю к берегу, подальше от воды. Топчусь на месте, чтобы согреться.
– Давай, Рид! – орёт Лиам. – Просто беги и не останавливайся. Я жду тебя!
Это безумие. А если я заболею?
[1] «Плакса» (англ. Cry‑Baby) – музыкальный кинофильм режиссёра Джона Уотерса 1990 года.
