Хозяин пустоши

Сердце сжимается, охваченное паникой, парализуя мысли, дыхание, волю. Я почти не ошиблась, когда недавно сравнила его с удавом. Почти, но не до конца.

Он хуже.

Он намного хуже…

– Я слишком долго тебя ждал, – шепчет Харпер, обжигая горячим дыханием кожу у моего виска. – Мы ждали.

Эти слова вспыхивают в голове сигналом тревоги, запуская цепную реакцию ужаса. Меня накрывает волной первобытного страха, который вырывается наружу оглушительным, разрывающим тишину криком.

В следующую секунду Кайлер хватает меня за плечи, резко встряхивает, пытаясь заставить замолчать, вернуть контроль, выдернуть из липкой паутины паники. Но я уже не могу остановиться. Лёгкие словно сжимаются, дыхание сбивается на хрип, а крик переходит в отчаянный беззвучный стон.

– Да не ори ты, Дерби! – раздражённо цедит Харпер сквозь зубы. – Успокойся!

Я безрезультативно пытаюсь вырваться из его хватки, бешено отбиваясь и колотя кулаками в его грудь. Сердце стучит в безумном ритме, воздух в легких заканчивается, страх застилает глаза.

– Отпусти! Не трогай меня! – яростно рычу я, заехав кулаком по его скуле.

– Сука, – рявкает он, выкручивая мое запястье.

– Ублюдок. Чудовище. Монстр, – взвыв от боли, выплёвываю я.

Внезапно пространство вокруг озаряется слепящим светом. Вспыхивают панели на потолке, и я инстинктивно зажмуриваюсь. Почти одновременно поезд резко вздрагивает и начинает замедляться, заставляя нас обоих потерять равновесие.

Харпер выпускает меня, отступает на шаг назад и, нахмурившись, поднимает взгляд к динамикам, откуда доносится бесстрастный механический голос:

«Внимание. Прибытие в пункт назначения через одну минуту».

Я не жду, пока он снова ко мне приблизится. В висках бьётся лишь одна цель – выжить, выбраться, уйти. Инстинкт срабатывает быстрее, чем я успеваю обдумать стратегию. Пока Харпер отвлечён, устремив взгляд на потолочные динамики, я шагаю в сторону, делаю вид, что пытаюсь отдышаться. Его непробиваемая самонадеянность сейчас мне только на руку. Кайлер уверен, что контролирует ситуацию. Он всегда так считал, и небезосновательно. У него за плечами огромный боевой опыт, которого хватило бы на десяток жизней. А у меня… Я еще до конца не осознала, на что способна. Однако именно он меня обучал. Значит, шансы вырваться есть. Должны быть.

– Ладно, твоя взяла, – опустив руки, выдыхаю я. – Вирус, наверняка, уже внутри. Так что какой смысл…

В голосе сдавленное смирение, в глазах затуманенная покорность. Харпер не замечает, как моё левое плечо чуть подаётся вперёд, а пальцы напряжённо замирают у бедра. Я делаю резкий выпад и бью его локтем в солнечное сплетение. Прежде чем он успевает отреагировать, молниеносно отпрыгиваю вбок. Разумеется, сбить его с ног не удается – он слишком хорошо подготовлен. Но секундное замешательство дает мне необходимую фору.

Не теряя ни секунды, подскакиваю к двери. Кайлер сказал, что она заперта, но я ведь не проверяла. Бью по панели ладонью, почти ни на что не надеясь. Я готова к тупику, к боли в плече, к чему угодно, кроме… этого. Контур двери мягко вспыхивает изнутри и беззвучно разъезжается в стороны. Без команды. Без кода. Просто открывается, выпуская меня из западни.

Я выбегаю наружу и сломя голову несусь по вагону. Воздух за пределами купе гораздо прохладнее и пахнет озоном. Свет меняется по ходу движения от тускло‑жёлтого к стерильному белому. Над головой гудят панели, иногда мигают, и я чувствую, как напряжение скапливается где‑то внизу живота, но бояться поздно. Всё уже происходит.

Коридор тянется бесконечно, как туннель в кошмаре, но я несусь, не снижая скорости, пока не врезаюсь плечом в очередную перегородку. Панель загорается приятным свечением и распахивается, не затребовав подтверждения.

«Осталось меньше минуты», – отбивает в голове подгоняющий страх.

Из потолочных динамиков снова раздается автоматический голос системы:

«Прибытие в пункт назначения… через сорок секунд».

Я цепляюсь взглядом за следующую секцию, ощущая, как лёгкие сжимаются от боли, а ноги тяжелеют. Паника всё ещё толкает меня вперёд, но тело начинает ослабевать. Не сбавляя хода, влетаю в следующий вагон и будто проваливаюсь в другое измерение. Давление в ушах меняется, словно я прошла через герметичный шлюз. Пространство поглощает любые звуки, создавая впечатление, что кто‑то незаметно повернул ручку и убавил громкость во всем мире. Кислород кажется стерильным, будто не предназначенным для дыхания живых. Ни шорохов. Ни скрежета тормозов. Ни тревожного гула поезда. Словно я переступила границу не между вагонами, а между реальностями.

Резко останавливаюсь, хватая ртом воздух. Сердце бьётся где‑то в горле, у висков пульсирует боль. Бегло обвожу взглядом помещение, аналогичное секции лабораторного отсека. Сужающуюся, длинную, напоминающую собой камеру. Слева ряд смотровых иллюминаторов, закрытых шторками из армированной ткани. Справа герметичные капсулы, не подписанные, но каждая с цифровым экраном над входом.

Людей в вагоне нет. Сигналы тревоги не звучат. Харпера тоже не видно и не слышно. И это, честно говоря, пугает. Почему он не пытается меня догнать? Уверен, что далеко не убегу? Или знает, что выхода нет?

В чем, черт возьми, подвох? И почему я могу беспрепятственно перемещаться по поезду, где каждая перегородка защищена кодами доступа?