Хозяин пустоши

Несколько секунд я просто смотрю на него, пытаясь распознать в чертах лица этого человека того самого Харпера, который нес меня на руках, когда я получила ранение, но позволил убить Шона, не шевельнув и пальцем, чтобы ему помочь. Того Харпера, который бесстрастно наблюдал, приказав солдатам опустить оружие, а затем передал меня в руки одного из бойцов, пообещав, что я буду жить. Того самого Харпера, который… предал нас? Сдался? Спас?

Того самого Харпера, которого пять минут назад я видела во сне среди других членов моей группы, включая тех, кто погиб. Но я точно помню, что майора не было в числе знакомых мне лиц, когда тот зал мне приснился впервые…

Что за всем этим стоит? О чем кричит мое подсознание?

Что значили слова отца об Эрике, ключе, Аристее и клетке, в которой я должна запереть второго?

И почему, черт возьми, то место казалось мне знакомым до боли?

Как обычно, слишком много вопросов, ответить на которые никто не спешит.

– Это не яд, – заметив мое смятение, чуть мягче добавляет Харпер. – И не транквилизатор. Вода. Обычная вода. Ну почти.

– Почти? – подозрительно щурюсь я.

– Стерилизованная и кристально чистая, – ухмыляется Кайлер, насмехаясь над моей мнительностью.

Я осторожно принимаю бутылку, медленно откручиваю крышку. Пластик сохранил тепло его руки, внутри плещется прозрачная жидкость. Ну не станет же он меня травить на самом деле? Зачем это ему? Он мог бросить меня умирать еще в поле или толкнуть в медвежьи пасти.

Да и с чего вообще я взяла, что майор предатель и враг? Если задуматься, то какие у него были варианты против толпы шершней и их белобрысого предводителя с парочкой ручных медведей?

Правильно – никаких.

Решившись, я делаю несколько жадных глотков под пристальным взглядом Харпера и, утолив жажду, отдаю бутылку обратно. Становится чуточку легче, но в башке до сих пор творится полнейший кавардак. И как бы я ни пыталась рассортировать эти горы мысленного хлама, они все равно рассыпаются в хаотичном беспорядке, словно кто‑то вывернул мой мозг наизнанку.

– Где мы? – хрипло спрашиваю я.

– В поезде, – буднично отзывается Кайлер, закручивая крышку и бросая бутылку на матрас.

– И куда едет этот поезд?

– Понятия не имею. – Пожав плечами, Харпер медленно встаёт, выпрямляясь в полный рост.

Он кажется выше, чем я помню. Или это я вдруг укоротилась? Но скорее всего, причина кроется в замкнутом пространстве, искажающем мое восприятие окружающей реальности.

– А поезд откуда взялся? – продолжаю наседать на немногословного Харпера, как обычно сосредоточенного на чем угодно, кроме меня и интересующих моих же вопросов.

– Откуда‑то взялся и куда‑то едет, – равнодушно произносит чертов юморист.

Хотя не похоже, что он шутит. Уж больно физиономия серьезная, но я‑то помню, что иногда даже этот железный человек умеет смеяться… и не только. Да он просто кладезь скрытых талантов.

Кайлер отступает назад, будто невидимая граница между нами требует соблюдения дистанции. Его шаги неспешны и отточены, словно и в этой тесной капсуле он всё ещё действует по уставу. Развернувшись, Харпер медленно опускается на койку у противоположной стены, не удостоив меня даже взглядом. Наклоняется вперёд, упираясь локтями в колени. Длинные пальцы сжимаются в замок, кожа на костяшках побелела.

Я пристально осматриваю его с ног до головы, лишь сейчас обратив внимание, что он, как и я, без брони. Только на мне тонюсенькая рубашка, а майор одет в плотную черную униформу без каких‑либо знаков отличия.

– И давно мы «куда‑то» едем? – нахмурившись, задерживаю взгляд на его взъерошенных волосах. Выглядит он тоже не айс, но держится с неизменной выправкой и завидным самообладанием.

– Я пришел в себя часов восемь назад, а сколько до этого провалялся в отключке, – сказать трудно, – скупо поясняет он.

– Ясно, значит, давно, – мрачно подытоживаю я. – Дверь проверил?

– Заперта, – кивает Харпер. – Пытался взломать, стучать, звать на помощь, – толку ноль. За окном только темнота. Рискну предположить, что поезд движется по подземному туннелю. За то время, что я бодрствую, он ни разу не делал остановок и не менял скорость.

– Это возможно? В смысле, без дозаправки?

– Вполне, – со знанием дела отвечает майор. – Если внутри установлен малый реактор, то поезд может идти месяцами. Такие штуки автономны, не требуют топлива в привычном смысле.

– Состав на ядерной тяге? – задумчиво хмурюсь я, не скрывая скепсиса. – С чего ты взял, что мы на самом деле в поезде?

– У тебя есть другие предположения?

– Да масса, – бурчу, поудобнее устраиваясь на койке.

Рана под повязкой неприятно тянет, но болевые ощущения не такие острые, как должны быть, учитывая, что времени прошло не так много. Возможно, при обработке мне вкололи обезболивающее, которое все еще действует. Либо…

– Например, мы мертвы. Или в коме. Или подключены к какой‑нибудь экспериментальной симуляции, где всё с виду реальное, но на деле – фальшь.

Харпер криво усмехается, но в его глазах вспыхивает незнакомая искра, словно мои версии показались ему весьма любопытными. Ну или попросту нелепыми и смешными.

– Звучит как бред, но в нынешнем мире и это уже не кажется фантастикой, – комментирует Кайлер, глядя на меня с пристальным интересом.

Приосанившись, я напускаю на себя важный вид. Да‑да, принцесса не так глупа, как некоторым казалось. И без помощи Дрейка могу выдать что‑нибудь заумное. Плохо, что иногда, точнее почти всегда красноречие меня подводит. Особенно в моменты, когда зеленоглазый майор буравит меня фирменным суровым взглядом.

Молчание между нами затягивается, напряжённое, как тугая струна. Поезд мягко вздрагивает на стыках рельсового полотна, ритмично, почти убаюкивающе. Но в этой размеренности есть что‑то неестественное, или я напрасно накручиваю себя, и поезд – это всего лишь поезд. Правда, обычные поезда по Большой земле давно не ездят, да и под ней тоже.

– Можешь озвучить свое последнее воспоминание? – нарушает тишину Кайлер.

Я облегченно выдыхаю. Ну наконец‑то мы перешли к конкретике. Может, общими усилиями доберемся до истины. Прикрыв глаза, пытаюсь сосредоточиться и восстановить цепочку событий с того момента, как мы покинули «Крыло Орла».

Колонна ползла по серпантину, и я тогда ещё подумала: «Слава богу, уходим», а потом появилось дерьмовое предчувствие. Тяжёлое, липкое, цепкое. Оно не подвело. Шершни внезапно сменили направление. И это было ненормально. Всё стало ненормальным. Руины, мёртвые города, точки на экранах, словно пульс умирающего мира. Затем затишье… Гул беспилотников. Облегчение, когда мы решили, что «Спрут» отправил их для нашего прикрытия.