Хозяйка расцветающего поместья

– Не вздумай даже пробовать коснуться магии! Ни сегодня, ни завтра. Если не хочешь лишиться ее насовсем, а то и вовсе отправиться к праотцам.

 

Глава 2

 

– Не буду даже думать о магии, – согласилась я. В конце концов, муж наверняка понимает в этом больше меня. Хоть я и прожила почти всю жизнь без магии, лишиться ее не хотелось бы. Снова откусила конфету. – Очень вкусно. Из чего это?

– Рецепт спросишь у Дарьи или у Жана. Все, что я знаю: мед, клюква, лимон, масло на орехах и немного имбиря и корицы.

– Спрошу. – Я поколебалась, стоит ли возвращаться к исчерпанной вроде теме, но все же сказала: – Ты меня защитил от этого паразита, а вместо благодарности я на тебя наорала. Прости меня.

– Не за что. – Виктор помолчал. – Даже если раньше я и сомневался, после того, что увидел сегодня, я совершенно убежден в твоей верности. И телесной, и духовной. В конце концов ты закрывала щитом меня, хотя одному Господу ведомо, где ты могла этому научиться.

– Ну это же логично, – пожала плечами я. – Моя магия – электричество…

Я осеклась. Моя магия – электричество, значит, может создать электромагнитное поле, которое способно оттолкнуть свинцовую пулю или хотя бы замедлить ее. По крайней мере, в теории. Но я даже самой себе не смогу объяснить, почему я была в этом уверена, и уж тем более не смогла бы рассчитать такое взаимодействие: институтский курс физики давно выветрился у меня из головы. А уж если я попытаюсь объяснить это вслух, путаясь в терминах своего мира, не только Евгений Петрович, но и милейший Иван Михайлович решит, что я брежу.

– Молния, – сказал Виктор. – Твоя магия – молния. Хотя это действительно электричество, в магии все же пользуются названиями стихий, а не физических явлений.

– Да какая разница. Главное, что она могла бы задержать пулю. Или расплавить. Неважно. Я очень испугалась, в таком состоянии в голову может прийти что угодно. Хорошо, что получилось.

– Хорошо, – согласился он. – Замедлить пулю, – он улыбнулся, взъерошил мне волосы, – не расплавив при этом меня. И хорошо, что ты не безвозвратно навредила себе. Бери еще конфет. Сколько можешь съесть и чуть больше.

Виктор замолчал, с умилением наблюдая, как я уминаю сласти.

– Как ты узнал, что мне нужна помощь? – спросила я.

– Я не знал. Увидел яркий свет во дворе. Слишком яркий. Выглянул в окно, увидел тебя с фонарем, понял, что нужно это остановить, пока не поздно.

– Почему? – изумилась я. – Разве запрещено освещать электричеством… магией молнии?

– Электричеством… – задумчиво повторил Виктор. – Теперь понятно.

Мне‑то совершенно ничего было не понятно.

– Магические световые шары разрешено использовать только для освещения дворца, садов и путей коронованных особ. Как их создать – тайна одной семьи, члены которой уже несколько веков – бессменные дворцовые фонарщики. Они берегут эту тайну, потому что, если она станет известна всем…

– Они потеряют свое влияние на корону, – закончила за него я. – Что ж, цари на то и цари, что владеют тем, что недоступно простым смертным.

Виктор кивнул.

– Именно. Поэтому, даже если кто‑то и догадался, как ты, свои догадки предпочитает держать при себе. Может быть, использует дома – мне бы пригодился такой свет, писать при нем гораздо проще. Но не при гостях. И тем более не на улице.

– Поняла.

Значит, с идеей магических фар на каретах придется попрощаться. Может, оно и к лучшему. Но все же какая жалость, что я не универсальный гений, как все порядочные попаданцы, и не могу объяснить мужу ни принцип батареи, ни как сделать лампочку. Утер бы нос этим типам с коммерческой тайной, и, главное, не придерешься – никакой магии.

– Надеюсь, что действительно поняла, – не унимался муж. – Это опасно. По‑настоящему опасно. Был такой профессор Петров, который сделал, как он это называл, электрический свет и описал это в книге пару лет назад. Исполинская батарея…

Батарея? Только сейчас до меня дошло, что Виктор спокойно отнесся к упоминанию электричества, воистину, это магическое истощение плохо влияет на голову. Но, раз есть батарея и электричество…

– Два угольных стержня, между которыми прямо в воздухе возникал ослепительный свет, – продолжал муж. – Еще он описал, что такой свет может расплавить тонкие пластинки металла, и много чего еще, в общей сложности страниц на двести. Через несколько месяцев после выхода книги его нашли мертвым рядом с его устройством. На ладони осталось обугленное пятно.

Я охнула, поняв, к чему он клонит.

– Решили, что его убило собственное изобретение, опыты объявили опасными, книгу запретили, непроданные экземпляры уничтожили. Но теперь, после того как ты упомянула электрическую природу молнии, я задумался.

– Ясно, – медленно произнесла я. Вспомнила еще кое‑что. – Но Аглая видела. И Петр. Слуги пойдут болтать…

– Слуги будут болтать об очередной ссоре господ и о том, как в барина стреляли, а стрелявший сбежал. Так что, по сравнению с переполохом сегодняшнего вечера, любой странный свет – сущие мелочи.

– Сбежал!

– Ты упала, мы с Петром бросились к тебе, и Зайков этим воспользовался.

Я тихонько выдохнула – пока Виктор рассказывал, как было дело, я успела испугаться, что он убил горе‑любовника. Это только в романах красиво звучит – «отомстил за честь жены», а в реальности убийство все равно остается убийством, и ничего хорошего в этом нет.

– Ты рада? – сдвинул брови Виктор.

– Я рада, что ты не взял греха на душу. – Я погладила его по руке. – Зайков допрыгается рано или поздно, с его‑то замашками.

Муж вздохнул.

– Когда я увидел свет, надо было бежать как был, в халате, но я решил одеться…

Вот почему он в рубахе, и вот откуда пуговица, остановившая пулю.

– И хорошо, что ты оделся, на халате нет пуговиц, и синяком бы ты не отделался! – воскликнула я.

– Если бы я не потерял время, ничего бы не случилось. Зайков бы не посмел приблизиться к тебе, если бы увидел, что я рядом.

– О чем ты! Он посмел в тебя выстрелить, не то что подойти!

Муж покачал головой.