Хозяйка собственного поместья
– Вы можете верить мне, можете нет. Можете действительно считать, будто я сошла с ума, – дело ваше. Но дом этот – мой, и Ивана в нем я терпеть не стану. Спокойной ночи. Марья вас проводит, а Дуня принесет воды умыться перед сном. На завтрак…
В дверь постучали. Виктор вскинулся.
– Вы кого‑то ждете?
– Да, – не стала скрывать я, выходя из комнаты.
Виктор, хоть его и не просили, двинулся за мной.
Параноик ревнивый! Кажется, я поторопилась, решив, что просто буду заниматься своими делами. Как ими заниматься, если он везде свой нос сует?
– Вы собираетесь осмотреть теплицу, как хотели? – захлопала ресницами я, сама не зная, зачем даю ему возможность сохранить лицо. Наверное, чтобы не закатывать скандал, который можно было бы истолковать как признак сумасшествия.
– Не собираюсь. И не собирался, я не следопыт. Спросил просто чтобы посмотреть на вашу реакцию и сделать выводы. Если бы ваша версия была ложью, вы побоялись бы разоблачения и нашли предлог отказать. Вы не колебались ни мгновения.
С улицы донеслись мужские голоса. Лицо Виктора стало непроницаемым, я мысленно хихикнула. Ага‑ага, не иначе как бордель тут устроила, тем и промышляю, потому и без мужа не тоскую.
Марья уже торопилась от кухни, но мне было ближе. Мотя подскочил к двери, потянулся, будто точа об нее когти.
Занятно, как спокойно я воспринимаю явно чересчур умного кота. Как будто так и надо, чтобы домашний котик предупреждал о дурных намерениях гостей, которых мы оба впервые видим, и воровал медицинские инструменты. Наверное, просто психика защищается от слишком большого количества потрясений.
Но, судя по его поведению, эти гости – именно те, кого я жду.
За дверью в самом деле обнаружились полдюжины парней. По росту да фигуре смотреть – вполне уже взрослые, по лицу и жиденьким бороденкам – лет шестнадцать. Поклонились все шестеро, первым заговорил один, тот, что стоял ближе всех.
– Здоровья вам, барыня, и вам, барин. Староста, дядька Никифор, говорил, вам сторожа нужны, за кормежку. Я Михайло, за старшего буду.
– Нужны, – согласилась я, прежде чем Виктор успел открыть рот. – В чем дело, староста тоже сказал?
– Пришлые какие‑то буянить вздумали. Дядька Никифор просил передать, что, ежели он знал бы, что за люди, поучили бы как следует.
Я поежилась. Вот только самосуда и не хватало! Те пятеро получили, что заслужили, и хватит с них. Пусть катятся куда подальше.
– Хорошо. Погодите, я оденусь и покажу, где здесь что и границы поместья.
– Да кто ж не знает, где у вас что, Настасья Павловна?
– Я покажу, – вмешалась подоспевшая Марья. – И людскую избу открою. Обустроим как полагается. Дров они себе сами натаскают, Петя проследит, а пирогов я им принесу, как вернусь.
Она пошла одеваться, Мотя побежал следом – не иначе как проверять, все ли в порядке.
– Евгений Петрович сказал, что он предлагал тем пятерым обратиться к уряднику, но они отказались и ушли. Сказали, что домой торопятся, и не оставили адреса, – заметил Виктор, когда дверь на улицу закрылась за Марьей.
– Вот же… добрый человек, еще и урядника собирался в это дело впутать! – возмутилась я.
– Да, я высказал ему, что мне было бы очень неприятно узнать, что моя жена замешана в скандале с полицией.
– Но их отказ не навел ни вас, ни Евгения Петровича на мысль, что, возможно, те несчастные были не такими уж несчастными?
– Нет. Страх простых людей перед властями понятен и объясним.
Он и мне был понятен и объясним, так что спорить я не стала.
– Я все же думаю, вы зря беспокоитесь и мужики не вернутся, – продолжал Виктор.
Ну да, тебе легко говорить. Наверняка и людей в доме побольше, и сам ты можешь не только кочергой размахивать.
– Может быть. Но лучше я зря накормлю пирогами шестерых крепких парней, чем проснусь от запаха дыма и обнаружу, что все двери на улицу подперты снаружи, а под окнами спальни караулят мужики с дубинками.
– Но что мешало вам попросить меня о помощи вместо того чтобы посылать в деревню? В конце концов, защищать вас – мой долг, по крайней мере до осени.
Я уставилась на него, приподняв бровь. Виктор – о чудо! – смутился.
– Вы правы, это был глупый вопрос. Но, раз уж я здесь, может, отошлете парней?
– Не будете же вы сами обходить поместье ночью?
– Зачем? – изумился он. – Для этого есть сигналки. Охранки. Конечно, женщине в этом разбираться ни к чему, но, повторюсь, раз уж я здесь…
– Я буду очень благодарна вам, если завтра вы поставите эти самые сигналки или что сочтете нужным. – Я неуверенно улыбнулась. – Честно говоря, мне надоело спать с пистолетом у изголовья.
– Даже так? – вытаращился на меня муж, и я пожалела о том, что открыла рот.
Глава 4
– Давайте вернемся в гостиную, пока я там не прибралась, – предложила я.
Мы снова уселись за чайным столиком. Удивительно, но, когда я взяла в руки чайник, он оказался горячим – не кипящим, чтобы обжигать рот, а приятно горячим, как раз таким, каким и должен быть свежий чай. Хотя мы довольно долго просидели, объясняясь с доктором, да и в галерее с мужем беседовали не пару минут.
– Никогда не доводилось жить в доме, хозяйка которого обладала благословением, – задумчиво произнес Виктор. – Ни моей бабке, ни матери оно не перепало, а вы… – Он покачал головой. – И именно сейчас. Будто в насмешку.
Мне захотелось спросить мужа, не эта ли магия побудила его остаться, но это означало пойти по еще одному кругу выяснения отношений, а мне этого вовсе не хотелось. Возможно, у него накопилось много претензий к Настеньке, вот только я – не Настенька.
– Вроде бы мелочь – не остывший чай, – сказал Виктор. – Кресла без запаха пыли – ведь у вас вряд ли была возможность вытащить их на улицу и выбить как следует.
Я покачала головой. Муж продолжал:
– Стены, которые не холодят руки, и к ним хочется прислоняться. Еще деталь там или тут, а вместе – дом, в который тянет возвращаться. Может быть, утром наваждение рассеется, но сейчас ваш старый особняк кажется мне куда уютнее, чем мой собственный дом, в котором все устроено по моему вкусу.
Я промолчала, не зная, что ответить. Впрочем, Виктор и не ждал этого.
– Простите, я отвлекся и отвлек вас. Вы собирались рассказать, почему держите у изголовья заряженный пистолет.
