Хозяйка старой пасеки – 2

– Заткнись, – процедил сквозь зубы Стрельцов.

Я подняла голову.

– Кирилл Аркадьевич, отдайте, пожалуйста, соты Герасиму и займитесь медведем.

– Нет, – отрезал он. – Герасим, давай сюда ящик для сот и помоги Гришину освежевать тушу. А я помогу барышне.

Герасим, конечно, спорить не мог, и я не стала: не до того. Я осторожно переворачивала обломки, стараясь не раздавить ни одной пчелы. Под слоем щепок и восковой трухи что‑то шевельнулось. Нет, десяток рабочих, облепивших кусок сота с личинками. Но где же…

Внезапно край глаза зацепил движение. Матка была там же – чуть в стороне, почти сливаясь с тенью, брюшко подрагивало, будто от усилия. Застряла под перекрестными щепками, не в силах выбраться.

Я подняла их. Если бы матка сидела на сотах, было бы куда проще. Но она оставалась на обломке колоды.

Я потерла между руками щепку с остатками воска и прополиса, чтобы убрать с кожи запах пота: он может попасть на матку, и тогда рой ее не примет. Осторожно поставила ладонь рядом с ней, будто плоскую дощечку, и затаила дыхание.

– Что вы делаете? – шепнул Стрельцов.

Я раздраженно глянула на него и снова обратила все свое внимание на матку. Несколько вечностей спустя она все же двинулась, мою ладонь защекотали цепкие лапки.

– Роевню, – прошептала я.

Стрельцов огляделся, сообразив, поднял с земли корзину, затянутую сеткой. Двигаясь быстро, но нечеловечески плавно, – завороженная красотой этого движения, я застыла, уставившись на него, – он приблизился и подставил роевню. Я опустила туда ладонь, позволяя матке перебраться в корзину. Кружившиеся рядом пчелы тут же устремились к ней.

– Вот так, – выдохнула я. Наконец соизволила пояснить: – Матку нельзя хватать руками, можно покалечить.

Оставалось только стряхнуть рой к его королеве, что я и сделала.

Оказывается, пока я возилась с разбором колоды, Гришин с Герасимом уже закончили с медведем – на траве остались лишь следы крови да тяжелый металлический запах. Который почему‑то никак не мог перебить яркого теплого аромата меда.

– Странно.

Стрельцов втянул воздух, словно подтверждая мои мысли. Полкан ткнулся носом в траву и потрусил куда‑то к краю луга. Я шагнула было за ним, но Стрельцов остановил меня жестом. Я послушалась: в конце концов, он тоже не лез туда, в чем не разбирался.

Полкан замер в напряженной позе. Стрельцов остановился рядом с ним.

– Гришин, глянь‑ка на это. – Он поднял на ладони булыжник размером с кулак.

Пристав ткнул в камень, тут же лизнул палец.

– Медом намазано. И камень тепло держит до сих пор.

Я ругнулась, сообразив. Медведь пришел не случайно. Кто‑то положил нагретый камень, испачканный медом, и ветер разнес по округе запах, достаточно сильный для чуткого нюха хищника. Кто‑то чуть не разрушил дело, которое я едва успела начать.

Но кто? Зачем? Вопросы теснились в голове, гудели – куда там пчелам!

Стрельцов сунул камень под нос Полкану.

– Ищи!

Пес посмотрел на него с видом «без сопливых соображу» и потрусил по границе луга. Всего нашлось пять таких камней.

– Ни следа магии, – заключил исправник.

– Ваше сиятельство, к чему тут магия? – пожал плечами Гришин. – Положить в жаровню, а то и в простой горшок с угольями каменюк, как для бани, которые жар хорошо держат, да рукавицей прихватить, чтобы не обжечься. Гляньте внимательней – он дерн подкопал да вокруг камня гнездо сделал, чтобы дольше остывал.

Стрельцов медленно кивнул.

– Или она.

– Думаете, баба? – Пристав вгляделся в траву.

– Я ничего не думаю. Трава примята… – Огонек сдвинулся к дороге. – Но это только подтверждает, что здесь кто‑то был. Мужик, баба, а может, вовсе барин или барыня – теперь не сказать. И на дороге следов не осталось.

Он обернулся ко мне.

– Глафира Андреевна, кто может желать вам зла?

Я развела руками.

– Самой бы знать.

– Ах да… – опомнился он. – Гришин, бегом в дом, возьми у всех обитателей по волосу и прихвати деньги мелочью. Чем больше монеток, тем лучше, номинал не важен. Не забудь пересчитать, я утром верну.

Пристав растворился в темноте. Стрельцов погладил Полкана, снял с ладони нечто невидимое.

– Глафира Андреевна, Сергей Семенович, мне понадобится по волосу от вас.

– Зачем? – полюбопытствовала я, проводя рукой по косе.

– Охранка. – Видя, что я не понимаю, Стрельцов добавил: – Кто‑то явно вам вредит. Кто‑то умный и хитрый. Вспомните хоть ночное нападение. Сейчас я поставлю защиту вокруг пасеки – такую, чтобы сквозь нее могли проходить лишь обитатели дома.

– Не хотелось бы, чтобы ваша защита убила какого‑нибудь деревенского паренька, забредшего сюда, – встревожилась я.

– Сначала просто отпугнет. Знаете, как от шерсти иногда бывают искры?

Я кивнула.

– Второй удар будет сильнее. Третий может оказаться смертельным.

Я поежилась.

– Но я собиралась нанять помощников. Что делать с ними?

– Скажете мне, все равно до конца расследования я буду поблизости. Когда же оно закончится, защита вам не понадобится.

– Снять ее сможете только вы? – полюбопытствовала я. Опомнилась – не слишком ли много я спрашиваю, ведь коренная обитательница этого мира наверняка должна быть в курсе и магии, и ее особенностей.

Но Стрельцов, похоже, принял мое любопытство как должное.

– Со временем охранка истает. Вечных заклинаний не бывает, за исключением разве что благословения.

Опять это непонятное благословение! Как бы поаккуратнее расспросить Вареньку или Марью Алексеевну?

– Но я оставлю сигналку, которая даст мне знать, что охранка начинает слабеть, и подновлю, когда придет время. Сигналка в любом случае понадобится: то, что создал один маг, может разрушить другой.

– Тот самый «опытный боевой маг», который хотел пробраться в дом и которого вы подстрелили?

Стрельцов пожал плечами.

– Не знаю. Разложить нагретые камни мог и деревенский мужик. Однако я должен учесть все возможности.