Хозяйка заброшенного поместья
– Да нечего там смотреть, ушибла. Разомну как следует, медом с водкой намажу, к утру и пройдет.
В доказательство своих слов она попыталась потереть больное плечо и вскрикнула.
– Сиди смирно, – велела я, добавив в голос металла.
Похоже, прежняя Настенька так не разговаривала, потому что нянька замерла, явно оторопев. Едва я прикоснулась к суставу, она вскрикнула и отшатнулась.
– Ага, пройдет, как же. Только хуже сделаешь, – сказала я, отстраняясь. – Никакого меда и никаких растираний. Вывих так не вправишь.
– Тебе почем знать, что это вывих?
– Что я, слепая, по‑твоему? Вывихов не видела? – возмутилась я. – Давай сейчас повязку сделаю и за…
– Да где ты могла его видеть? Сейчас вот так руку примотаю, чтоб не болело. – Марья здоровой рукой прижала больную к животу очень характерным жестом. – Соли горячей приложу. К утру, глядишь, и отойдет.
Я ругнулась вслух. Что же мне делать? Правду не скажешь, а Настеньке Марья не поверит и не послушает. Судя по тому, что я успела узнать о своей предшественнице, была она взбалмошная и легкомысленная, такой свое здоровье точно доверять нельзя.
– Сколько раз я тебе повторяла, плохие это слова! – воскликнула Марья. – Вот дала бы тебе по губам!
Придумала!
– Виктор меня на курсы сестер милосердия отправил. Там научили, как переломы и вывихи распознавать и лечить.
– И ты согласилась? И в самом деле училась? – Нянька вытаращила на меня глаза.
– А что мне было делать? Он разводом грозился. Сказал, мозгов у меня нет…
Нянька попыталась всплеснуть руками. Ойкнула, снова прижав их к животу, а я продолжала вдохновенно врать:
– Так пусть хоть этому выучусь, глядишь, когда дети пойдут, пригодится – как болезнь распознать, когда самой что сделать а когда за доктором посылать. А он сам будет проверять, как учусь.
Надеюсь, Виктор никогда не узнает о напраслине, что я на него возвела. Хотя сейчас главное, чтобы Марья мне поверила. Это ж додуматься надо – греть вывих!
Глава 8
Нянька испытующе смотрела на меня. Я вздохнула. Возвела глаза к потолку, припоминая.
– Своевременное лечение вывихов плеча абсолютно необходимо для достижения оптимальных результатов у пациентов…
Глаза Марьи остекленели. Да уж, формулировки из справочников кого угодно в тоску вгонят. Все то же самое я могла бы рассказать просто – так, что и ребенок бы понял, но простое объяснение няньку бы не убедило, поэтому я продолжала радовать ее зубодробительными оборотами, извлеченными из недр памяти.
– Видать, и вправду ты училась, – покачала она головой, когда я прервалась вздохнуть. – Замудрено‑то как… Старалась ради аспида этого, бедная. А он все равно с тобой разводиться собрался!
– Да плевать на него, – отмахнулась я. Помогла Марье подняться, усадила ее на стул. – Сейчас надо твоей рукой заняться, вывих вправить. Скажи, как до доктора добраться, я сбегаю.
– Какой доктор, о чем ты, касаточка! Слышала я, сколько доктор за свои услуги заламывает, нам с тобой век не расплатиться!
– Деньги можно заработать. А новая рука у тебя не вырастет.
– Куда ты в ночь пойдешь, заблудишься!
Может, и правда, я ведь даже из дома еще носа не высовывала. Но раз Евгений Петрович как‑то до меня добрался, то и я до него доберусь. Впрочем, есть еще один вариант.
– Хорошо, пойду Петра растолкаю, пусть он меня отвезет. Или сам сбегает. Что будет быстрее – сани запрячь или так добежать?
Нянька вдруг бухнулась на колени – я даже подхватить ее не успела.
– Господом нашим заклинаю, не надо доктора, касаточка! Сказывают, Федор, лакей его, пьяный уснул, руку отлежал. Так доктор ее изрезал всю, мясо‑то и вытекло, высохла рука. Федора погнали, само собой! А я как без руки?
Глубоко вздохнув, я подняла Марью с колен, возвращая на стул. Пожалуй, объяснять, что, вероятней всего, в несчастье кучера виноват не зловредный доктор, бесполезно. Видела я такое у себя на участке – уснул пьяный, передавил своим весом сосуды и нервы, ткани и омертвели. Правда, в наше время лечат не так. И все же повезло неведомому Федору, что жив остался: продукты распада мышц повреждают почки.
Но мне‑то что делать?
– Марья, вывих нужно вправить. Давай я сама тебе помогу, если ты Евгения Петровича боишься.
Нянька вгляделась мне в лицо.
– Настенька, скажи как на духу, не смеешься ты надо мной? В самом деле что‑то понимаешь или разыграть старуху решила?
Неужто от Настеньки можно было ожидать подобных розыгрышей?
– Памятью покойной маменьки клянусь, правду говорю, – сказала я. – Хочешь, расскажу, как делать? Надо лечь так, чтобы рука висела. Под ее тяжестью мышцы вытянутся и расслабятся, вправить вывих будет легче. Хотя все равно будет больно, тут тоже врать не стану.
Один минус был у моих визитов к родителям, зато здоровенный. В деревне все всех знают, и о том, что приехала «врачиха», весть разносилась мгновенно. До ФАПа за пять километров не набегаешься, особенно по распутице, так что начиналось паломничество. Приходилось мне и вывихи вправлять, и абсцессы вскрывать, и роды принимать, про инъекции и говорить нечего…
– Потом нужно сделать повязку, чтобы сустав снова не выскочил. Дней на десять. И еще несколько недель поберечься. Потом все будет хорошо.
Не факт, что непременно будет хорошо, но размышлять о возможных осложнениях сейчас не время. Все равно ничего я с этим сделать не могу, всего оборудования – глаза да руки.
Пока я рассказывала, Марья кивала, точно болванчик. Видимо, мой уверенный тон все же подействовал – лицо ее просветлело.
– Говори, что делать, касаточка. А я слушаться буду.
Я отвела Марью на кухню: там по‑прежнему было теплее всего. Под ее причитания – как бы дитятко не надорвалось – раздвинула два рабочих стола так, чтобы между ними образовалась щель. Помогла няньке раздеться до пояса.
– А теперь залезай на стол и ложись так, чтобы рука вот здесь висела, – велела я.
– Да как же я на стол лягу! На столе же только покойнику лежать можно! Али ты меня уже хоронить собралась!
Да что ты будешь делать!
– Это же рабочий стол, с него не едят, – нашлась я. – Где это видано, чтобы гроб с покойником на рабочий стол в кухне ставили?
– А по‑другому никак?
