Хуррит 2

– Эй, есть кто‑нибудь? – мой голос отразился слабым эхом от каменных стен. Ожидая ответа, я несколько раз прокричал наверх, перемежая обычные слова с отборным матом, прежде чем услышал шум наверху. На фоне светлого пятна решётки появилось человеческое лицо, что‑то нечленораздельно крикнуло и исчезло. Прошло больше часа, прежде чем снова послышался шум. Решётку подняли и в яму спустили деревянную лестницу.

Этаби, услышав шум спускаемой лестницы, нашёл в себе силы присесть и даже попробовал подтянуть своё тело.

– Сиди спокойно, – положив руку на плечо, мягко притормозил хуррита, – в таком состоянии ты не можешь сражаться. Надо заняться твоими ранами, если нас не убили сразу, есть вероятность, что можно попытаться залечить твои раны.

– Арт, это я Виктор, не бросайте в меня ничем, – прокричал сверху знакомый голос Саленко.

– Кинул бы стулом, да только у меня он жидкий, – попытался пошутить, но украинец юмора не понял.

– Каким стулом? Я несу еду, – торопливо добавил Саленко, начиная спуск. Глубина ямы достигала примерно шести метров, это я посчитал по перекладинам лестницы в количестве тринадцати штук.

– Как вы, Арт? Ну вы наделали шуму, весь Хаттуш на ушах, только о вас и говорят, – спустившись, Саленко протянул мне котелок с жидким варевом. Сверху лежали полузатопленные едой лепёшки. Украинец метнул взгляд на хуррита:

– Он умер?

– Хрен им, – взяв из его рук котелок, спросил:

– Воды нет? Нужна вода для питья и для обработки ран Этаби. Лекаря просить, наверное, бесполезно. Кстати, почему ты не с нами в яме?

– Я неплохо усвоил язык хеттов, они через меня общаются с Адой, – самодовольно заметил Саленко, переминаясь с ноги на ногу.

 

– Ада! Как она? Ей не причинили вреда?

– Арт, она для них богиня, – Саленко смотрел на меня как на маленького ребёнка, – только благодаря ей вы ещё живы.

– Виктор, лезь наверх, нужна вода, много воды и чистые ткани, – я даже подтолкнул украинца к лестнице. Пока я с ним болтаю, мой лучший друг на этом свете умирает.

– Они меня не послушают, – Саленко уже лез вверх, когда я ему крикнул:

– Так прикажи от имени Ады, раз у неё такая власть.

В этот раз ждать пришлось недолго, даже лестницу не стали вытаскивать, но решётку закрыли. Украинец появился минут через двадцать с большим куском тонкой серой ткани и с объёмистым бурдюком воды.

– Нарезай ткань на полосы в стандартный бинт шириной, – пока Саленко «щипал корпию», стал осторожно раздевать Этаби. Во время процедуры снятия одежды хуррит снова потерял сознание, облегчив мне работу.

– Твою мать, – вырвалось при виде обломанных древок стрел: одна сидела в левом плече, вторая в средней трети правого лёгкого на уровне шестого‑седьмого ребра. Помимо этих ран была колотая рана в левой подвздошной области, но там уже кровотечения не было. Свернувшись, кровь образовала корочку. А вот самая опасная рана была на пять сантиметров выше мечевидного отростка по правому краю грудины. При каждом вдохе Этаби, оттуда пузырилась не свернувшаяся кровь и мокрота розового цвета.

– Виктор, плохи дела. Без лекаря не обойтись, – украинец подошёл ближе и еле слышно вскрикнул при виде ран на теле хуррита.

– Сейчас просто наложим повязки, чтобы не кровило. Как выйдешь отсюда – бегом к Аде и пусть использует всё своё влияние, чтобы сюда пришёл лекарь.

– Арт, ты не совсем правильно понял, – Саленко тяжело вздохнул, – они её почитают, но она тоже пленница.

– Да знаю я идиот, что не коронованная царица, – еле сдержался, чтобы не залепить ему оплеуху, – её влияния хватило, и нам сохранили жизнь?

– Да, – подтвердил украинец, не понимая, к чему я клоню.

– А если Этаби умрёт, будет выполнено её желание сохранить нам жизнь? Нет! – Сам ответил на свой вопрос и не давая опомниться украинцу, продолжил:

– Вот и сыграйте на этом. Что если пленник умрёт, будет нарушено желание богини Инанны.

 

– Понял, – радостная улыбка озарила лицо Саленко, – а ведь и вправду может получиться. Это же не новое желание, а продолжение первого.

– Молодец, – похвалил украинца, – мне неважно, что будет потом, но сейчас надо спасти хуррита. А после найди время, мне надо поговорить с тобой.

– Постараюсь, – отозвался украинец уже на выходе из зиндана. Лестницу вытащили и решётку снова накрыли.

– Этаби, – слегка потормошил хуррита. Тот открыл глаза и улыбнулся:

– Арт твоё лицо ужасно выглядит.

– Жаль, ты не видишь своего, – парировал колкость и продолжил:

– Тебе надо поесть, хоть немного. Ты потерял много крови, поэтому чувствуешь себя таким слабым.

– Не хочу, – хуррит отвернул голову в сторону. Преодолевая его сопротивление, покормил его как грудного ребёнка, погружая пальцы в кашеобразную еду. Лепёшку так и не смог пропихнуть в горло упрямого хуррита. После еды кузнец уснул, его дыхание мне показалось спокойнее, чем раньше. Обмакивая лепёшку в кашу, быстро поел, вслушиваясь в шаги наверху. А там жизнь шла своим чередом – к яме подходили зеваки и плевали вниз. Одна тварь даже умудрилась помочиться вниз, на наше счастье, решётка была в центре, а мы находились немного в стороне. Тем не менее брызги мочи я ощутил на своём лице, бедному хурриту досталось больше. Хорошо он в этот момент спал, иначе точно все мои усилия по повязкам пропали бы даром – такого унижения Этаби не потерпел.

Я уже потерял надежду, когда наверху послышался шум поднимаемой решётки, вырвавшей меня из полудрёмы.

– Арт, я привёл лекаря, – голос Саленко был наполнен радостью. Лестница коснулась дна ямы, первым спустился украинец. Лекарь был дряхлым стариком, тринадцать ступеней лестницы он преодолел за пять минут, останавливаясь на каждой перекладине. Я еле выдержал, чтобы не сдёрнуть его вниз, только опасения разбить его склянки и чашки меня остановила.

Не слушая бормотанья украинца, рассказывавшего, каких трудов стоило внушить жрецам, что смерть Этаби будет разочарованием для Инанны, внимательно смотрел за действиями лекаря. В его сумке через плечо было несколько глиняных чашек с пробками из куска шкуры. Осторожно размотав бинты, лекарь зацокал, пальцами притрагиваясь к ранам моего друга.

«Теперь точно хурриту конец», – мелькнуло в голове при этих действиях. Вряд ли лекарь имел понятие о санитарии, а трогать рану грязными руками – хуже не придумаешь. Они с Саленко перебрасывались фразами, часть разговора я понимал, многие слова были похожи на язык Халов.