Идеальная девушка

Стиснув зубы, она втащила чемодан по ступеням на верхнюю площадку, где одна напротив другой располагались еще две двери. Дверь справа под номером шесть с фамилией «Д‑р Майерс» была закрыта, а дверь слева – чуть приотворена. Методом исключения Ханна определила, что приоткрытая дверь должна вести в ее комнату, и шагнула через порог.

– Эй! – Развалившаяся на диване девица при появлении Ханны мельком взглянула на нее и снова уткнулась в телефон. На ней было ажурное платье, ничуть не прикрывавшее длинные загорелые ноги, пристроенные на подлокотник дивана. На пальцах ног с педикюром болталась сандалия. Девушка, похоже, листала фотки в телефоне. – Ты, наверное, Ханна?

– Я… да… – растерянно откликнулась Ханна, невольно повысив тон, отчего фраза прозвучала как вопрос.

Она обвела комнату взглядом. Вроде бы гостиная, но у порога громоздилась куча самого затейливого багажа, какой ей когда‑либо приходилось видеть. Тут были шляпные коробки, мешки с вешалками для костюмов, громадная сумка из универмага «Селфриджес», набитая бархатными подушками, настоящий чемодан от Луи Виттона со здоровенным латунным замком. По сравнению с этой кучей добра ее собственный багаж выглядел лилипутским, даже с учетом того, что мать должна была принести еще один чемодан.

– А тебя как зовут?

– Эйприл.

Девушка отложила телефон и поднялась. Худенькая, среднего роста; коротко подстриженные медового цвета волосы, красивые, изогнутые дугой брови придавали лицу выражение удивления, смешанного с надменностью. В соседке сквозило нечто загадочное, но что именно, Ханна не могла понять. Почему‑то возникло ощущение, что она уже где‑то встречала Эйприл. Или видела фильм с ее участием. Соседка обладала красотой такого типа, от которой начинали болеть глаза, если любоваться слишком долго. Эйприл будто освещал какой‑то особый свет, лучи которого обходили стороной остальных, оказавшихся с ней в одном помещении.

– Эйприл Кларк‑Кливден, – продолжила девушка так, словно это имя имело некий тайный смысл.

– А я думала… – Ханна замолчала и неуверенно посмотрела на дверную табличку. Все правильно: номер 5, под номером – «Х. Джонс» и ниже – «Э. Кларк‑Кливден». Она нахмурилась. – У нас… одна комната на двоих?

Это было странно. В брошюре колледжа Пелэм особо подчеркивалось, что каждому студенту как минимум выделяли отдельную комнату. О жилье, рассчитанном на двоих, не было речи. В квартиры первокурсников обычно не заселяли. Многим, правда, приходилось пользоваться совмещенными санузлами, если не повезло получить комнату в новом крыле, зато спать каждый мог в своем помещении.

– Вроде того. – Эйприл зевнула и с наслаждением, как кошка, потянулась. – Ну, не одна комната. Я бы на такое не согласилась. Общая только гостиная.

Она небрежным жестом обвела скромное жилище, как если бы была воспитанной хозяйкой, а Ханна – непрошенной гостьей. Эта мысль неприятно кольнула Ханну, но она, подавив раздражение, осмотрелась. Помимо багажа Эйприл обстановка была минималистской и казенной – изрядно потертый диван, кофейный столик и буфет, однако комната сияла чистотой. А еще здесь был прекрасный каменный камин.

– Хорошо, когда можно оттянуться вдвоем, верно? Твоя спальня вон там. – Эйприл указала на дверь с правой стороны от окна. – Моя напротив. Боюсь, мне досталась та, что больше. Кто первый успел, тот и съел, как говорится.

Эйприл подмигнула, и на ее щеке показалась мягкая глубокая ямочка.

– Логично, – ответила Ханна. Спорить не было смысла. Судя по всему, соседка уже успела разложить часть вещей. Ханна молча потащила чемодан по ковру, цепляясь за него колесиками, к указанной Эйприл двери.

После замечания соседки она ожидала увидеть убогую конуру, но спальня оказалась больше ее комнаты в родительском доме, с еще одним рельефным каменным камином и витражным венецианским окном, отбрасывавшим ромбовидные тени на полированные дубовые доски пола.

– Ух ты! Круто, – вырвалось у нее. Ханне тут же захотелось шлепнуть себя по затылку за наивное восклицание в компании изысканной Эйприл.

И все‑таки хотя бы мысленно можно было признаться: это действительно круто. Сколько студентов перебывало в этой квартире за четыреста лет, прошедших после постройки корпуса? Многие ли стали пэрами, политиками, нобелевскими лауреатами и писателями? У нее закружилась голова, словно она взглянула в телескоп с другой стороны и увидела не окружающий мир, а собственную бесконечно крохотную фигурку.

– Неплохо, да? – подтвердила Эйприл. Она остановилась на пороге, положив одну руку на дверной косяк, а вторую уперев в бедро. Лучи низкого вечернего солнца просвечивали тонкую материю ее белого платья насквозь, делая четкими очертания тела и превращая короткую стрижку в белый ореол, как у киноактрисы на афише.

– А твоя? – поинтересовалась Ханна.

Эйприл пожала плечами:

– Практически такая же. Хочешь посмотреть?

– Конечно.

Опустив чемодан, Ханна прошла вслед за Эйприл через гостиную к двери напротив.

Первый же взгляд сообщил Ханне, что комната Эйприл вовсе не такая же. Она действительно была лишь немного больше, таким же, как в комнате Ханны, был металлический каркас кровати и камин. Однако остальная мебель оказалась другая – от килима, безворсового турецкого ковра, до причудливого эргономического офисного кресла и двухместного диванчика с богатой обивкой в углу.

Высокий, грузный мужчина складывал вещи в большой платяной шкаф. Он даже не обернулся.

– Здравствуйте! – вежливо поздоровалась Ханна тоном, какой используют при встрече с чужими родителями. – Вы, наверное, отец Эйприл? Меня зовут Ханна.

Эйприл прыснула:

– Ой! Ну ты и шутница! Это Гарри, он работает у моих родителей.

– Рад вас видеть, – бросил мужчина через плечо. Он задвинул последний ящик и только тогда обернулся. – Кажется, все, Эйприл. Чем я еще могу помочь?

– Все в порядке, Гарри. Спасибо!

– Коробки я заберу. Чемодан оставить?

– Нет, его тоже заберите. Мне негде его хранить.

– Хорошо. Желаю приятно провести время. На подоконнике лежит небольшой прощальный подарок от вашего отца. Рад был с вами познакомиться, Ханна.

Гарри повернулся, сгреб груду пустых коробок и сумок у входной двери и вышел. Дверь захлопнулась. Эйприл сбросила туфли и шлепнулась на свежезастеленную постель, глубоко провалившись в мягкое пуховое одеяло.

– Вот и началась настоящая жизнь!

– Настоящая жизнь… – с сомнением откликнулась Ханна. Сидя в старинном учебном заведении в окружении роскошных, красивых вещей Эйприл, вдыхая незнакомый тяжелый аромат дорогих духов, она как никогда отчетливо почувствовала нереальность момента. Интересно, что об этом подумала бы ее мама, похоже, до сих пор нарезавшая круги по Оксфорду в поисках стоянки.