Империя проклятых
– Как угодно.
Книга первая. Святые и грешники
Три столетия просуществовало это благородное братство. Хотя они были обречены с самого рождения и прокляты Богом, они сумели подняться над своей окаянной натурой, чтобы зажечь серебряное пламя, пылающее между человечеством и ужасниками, что охотились на нас. Надежда для безнадежья. Свет во тьме.
Какая жестокая судьба – знать, что последний смертельный удар нанесен был не тьмой. Но рукой одного из них.
Альфонс де Монфор, «Хроники Серебряного Ордена»
I. Ничего, кроме тьмы
– С чего начнем? – спросил Габриэль.
– Мне кажется самым мудрым будет начать с того места, на котором ты остановился, – ответил Жан‑Франсуа.
– Если ты ищешь мудрости, холоднокровка, то выбрал не того человека для беседы.
– Увы, но ты единственный человек в этой комнате.
Габриэль усмехнулся и откинулся на спинку кресла.
– История моей чертовой, сука, жизни.
– Нужна, чтобы ее продолжить. – Историк, поджав губы, смахнул с рукава сюртука воображаемую пыль. – Ты проехал пол‑империи, чтобы отомстить за убийство жены и дочери. Намереваясь уничтожить Вечного Короля Фабьена Восса. А вместо этого стал опекуном девушки по имени Диор Лашанс, последнего отпрыска из рода святого Спасителя. Твои братья из Ордо Аржен пытались убить тебя, а старая подруга Хлоя Саваж намеревалась принести в жертву мадемуазель Лашанс, совершив древний ритуал, призванный положить конец мертводню. Но при помощи своей сестры, которая оказалась одной из своих и называла себя Лиат, – тут губы вампира скривились в презрении, – ты поднялся на вершины Сан‑Мишона, заколол своих бывших товарищей, как святых поросят, одного за другим, и спас Грааль от верной смерти. Счастливый конец для всех.
Жан‑Франсуа помахал пером, приподняв бровь.
– Если ты, конечно, не член Серебряного Ордена.
Последний угодник‑среброносец ничего не ответил, уставившись на стоявший между ними химический шар и оглядываясь назад, на далекие, давно прошедшие годы. Из какого‑то уголка камеры на свет выбрался бледный, как голый череп, мотылек и теперь порхал вокруг. Габриэль смотрел, как насекомое тщетно бьется о стекло, вспоминая трепет тысяч крошечных крыльев, когда он падал с монастырских высот, когда так называемые братья перерезали ему горло. Ощущая вкус древней крови, оттащившей его от края смерти. Бледная фигура в кроваво‑красном плаще, стягивающая фарфоровую маску, чтобы показать скрытое под ней лицо – лицо чудовища и… сестры.
«Почему ты мне не сказала, Селин?»
«Потому, что вс‑с‑се, что я вытерпела, вс‑с‑се, кем я с‑с‑стала, из‑за тебя».
Последний угодник сделал еще один медленный глоток вина.
«Я ненавижу тебя, братец».
– Де Леон?
– Ты когда‑нибудь задумывался, чем все это закончится, Честейн? – наконец спросил Габриэль. – Когда вы вскроете горло последнему смертному? Когда высохнет последняя капля крови, которую вы сосете у нас? Когда блажь твоей императрицы по поводу Грааля обнажится и твои родичи станут бросаться друг на друга, как собаки, потерявшие последнюю кость? Как думаешь, ты будешь драться? Или умрешь на коленях?
