Империя проклятых

Кейн двинулся к нам, скользя сапогами по льду и рассекая клинком воздух. Но как бы ни было страшно, мы с Лакланом долгие годы сражались с его сородичами в Оссвее, и хотя Неистовые сильны, как дьяволы, их плоть – просто масло по сравнению с плотью Железносердов. Упав на колени, мы по инерции заскользили по льду, избежав ударов Кейна, а затем оба вскочили на ноги рядом с ним. Клинок Лаклана пронзил живот вампира, и по воздуху разлетелись ленты длинных высушенных кишок. А когда ангелы у меня на руках вспыхнули, осветив яркими пятнами мглу и сумрак, Пью отрубила ему руку выше локтя.

– КЕЙН! – взревела Киара. – БЕРЕГИСЬ!

Страхолюд взвыл, потеряв равновесие из‑за своего тяжеленного клинка, и я повернулся, чтобы прикончить его. Но в этот момент на нас набросились порченые – всей кучей, ослепленные, налетающие друг на друга и ухающие в предвкушении трапезы. Я почувствовал, как один из них рухнул мне на спину, разрывая зубами кожу. Мы оба упали. Взревев, я ударил монстра кулаком в пасть и вскочил на ноги, пока Лаклан разрубил еще парочку. А на меня уже летел великан Рикард, а рядом с ним спешила Киара, размахивая своей ужасной кувалдой так, словно та весила как перышко. Сталь двигалась так быстро, что воздух у Киары за спиной буквально гудел, и я был вынужден отчаянно парировать удары – никуда не годная идея, когда оружие весит больше человека. Мне удалось немного увернуться в сторону, но сила ее удара отшвырнула меня вниз по реке, и, когда я рухнул на спину, в глазах вспыхнули черные звезды. Я слышал чей‑то крик, топот шагов и стук копыт паникующих лошадей, сплюнул кровь, а потом у меня в голове пропела Пью:

«Г‑Г‑Габриэль, ты в порядке?»

– Да хер с ними, с этими р‑ребра…

Надо мной навис порченый, бросаясь с тихим шипением. Мне удалось откатиться в сторону, отрубив ему ноги ударом клинка Пью. Но ко мне снова с грохотом приближался Рикард в сопровождении Киары, глаза которой горели ненавистью. И, вглядываясь сквозь падающий снег, я почувствовал, как мое сердце упало камнем. За спиной Матери‑Волчицы…

 

– Дай‑ка угадаю, – пробормотал Жан‑Франсуа. – Лашанс вернулась?

– Ну, как и в случае с царапиной, – кивнул Габриэль. – У нее сердце кровью обливалось при виде малышей в этом ужасном фургоне, и теперь она выгоняла их на лед. Из‑за сострадания она окончательно попрощалась со здравым смыслом. Управлять лошадьми она ни черта не умела и чуть не свалилась с седла, закричав, когда отчаянно прыгнула на место кучера. Но ей удалось схватить поводья и заставить испуганных животных, медленно скользя, остановиться посреди реки. Диор в мгновение ока слезла с козел и поползла по крыше клетки к двери. Но, выругавшись, она обнаружила, что дверь закрыта на замок, а вопящие пленники заперты внутри.

Кейн подобрал упавший двуручный меч, и теперь они с Лакланом прокладывали себе путь по льду в жестокой, зрелищной схватке. Мой бывший ученик принадлежал крови Дивок, его родословная корнями уходила глубже, чем у многих. Но все равно он был лишь бледнокровкой, а сила Кейна казалась ужасающей – даже с одной рукой Палачу удавалось парировать все удары. Киара приближалась ко мне, и с ее дубинки капала моя кровь, бок о бок с ней двигался Рикард. Но я с замиранием сердца следил за тем, как ее рабы теперь обратились к Диор. И какой бы упрямой дурой ни была эта девчонка, она повернулась к ним лицом, сжимая в бледном кулаке кинжал из сребростали.

– Нет, Диор, уходи! – взревел я.

Она взглянула на меня, потом через плечо на беспомощных детей, запертых в клетке. Несмотря на то что она была совсем одна, я видел: она полна решимости защищать их. Рабы‑мечники подходили все ближе, и мне бы не удалось добраться до нее, потому что между нами были Мать‑Волчица и Рикард.

– Да провались ты пропадом, тупица, беги!

Я сразил еще одного порченого, отклонившись назад, когда кувалда Киары рассекла воздух. Поскольку ее ослепила моя эгида, Мать‑Волчица промахнулась, и вес ее оружия протащил вампиршу мимо меня. Рикард взревел, размахивая своим огромным боевым молотом, и, когда я уклонился от удара, река под нами затрещала. Пнув ублюдка по колену своими посеребренными каблуками, я ударил Киару в спину, и у нее на теле задымилась рана. Завыв, она уронила кувалду на лед. Если бы мне удалось обхватить руками их шеи, я мог бы заставить их кровь выкипеть, но, хотя в небе светило солнце, эта парочка не утратила силы духа, и один удар их крепких кулаков раскрошил бы мне кости в порошок.

За спинами моих врагов Диор подняла свой нож и с отрывистым криком набросилась на рабов‑мечников. Она промахнулась примерно на милю, но солдаты отступили, настороженно кружа. Киара бросилась на меня с голыми руками, и желудок у меня скрутило, когда она схватила меня за волосы и вырвала их с корнем. Зарычав, я потянулся к ее горлу, но зацепил только золотой флакон на шее. Цепь лопнула, флакон отлетел в сторону, и в этот момент на меня обрушился удар боевого молота Рикарда, мощный, как неуправляемая карета. Пока я летел, невесомый, без чувств, кувыркаясь в воздухе, я ощутил, как ломаются ребра, как срываются с губ кровь и слюна, а мир вокруг становится серым. Должно быть, я приземлился футов на пятьдесят выше по течению, слишком ошеломленный, чтобы даже почувствовать удар, когда рухнул на лед.

Перекатившись на живот, я закашлялся и изо всех сил попытался подняться, вдохнуть. Сквозь звон в ушах я слышал, как кричит Диор, шаря по льду в поисках моего меча.

– Я н‑начинаю подозревать, что Вседержитель действительно разозлился на меня…

«Двух н‑недель не прошло, как ты совершил м‑м‑массовое убийство на священной земле».

– Они были у‑ублюдками, Пью.

«Как и ты, Габриэль».

– Туше.

Киара и Рикард снова бросились на меня, Лаклан все еще дрался с Кейном, и мне тоже надо было подниматься, надо было двигаться. Кровь заливала мне глаза, в голове звенело так, словно в ней били похоронные колокола, но я сомкнул пальцы на рукояти Пью. Сплюнув алым, я оперся на нее и попытался подняться, потерпел неудачу и снова опустился на одно колено. Я был так сильно изранен, что даже собственную смерть не мог встретить на своих гребаных ногах.

Но потом я услышал шаги по льду замерзшей реки – так по свежевыпавшему снежку ступают мягкие сапожки. Киара и Рикард замедлили шаг, под ногами хрустнул лед, глаза сощурились до щелочек, прорезанных в бумаге. Пуская кровавые слюни, я поднял голову и увидел стоявшую возле меня стройную фигуру, одетую в красное. Свет, горевший у меня на коже, бликовал на фарфоре ее маски, отбрасывал длинную тень на лед между нами и Неистовыми. Отвесив низкий, изысканный поклон, Селин зашипела.

– Приветствую вас‑с‑с, Дивоки.

И с этими словами она оттянула маску в сторону.

Я видел это и раньше, но желудок все равно скрутило, когда сестра явила нам ужас на своем лице. От скул и выше Селин оставалась миловидной девушкой, тонкокостной и красивой, настолько похожей на нашу мама́, что у меня защемило сердце. Но на нижней половине лица кожа была содрана, обнажая связки мышц и бледные кости, заблестели клыки, а то, что когда‑то было храмом ее плоти, теперь превратилось в рваные, изломанные руины.

Рикард уставился на мою сестру, стоявшую под падающим снегом, обнажив клыки.

– Кто ты, кузина?

– Я тебе не куз‑з‑зина, – ответила она.