Империя проклятых

– Знаю. Я был там, когда тебя вышвырнули, помнишь? – Он заглянул мне в глаза. – Изгнали тебя из ордена или нет, я все равно уважаю тебя, Габриэль. Ты знаешь, что уважаю. Но мне хотелось бы думать, что и я заслужил то же самое за те годы, что мы провели вместе. По крайней мере, заслужил услышать правду.

– Правду о чем?

– О девушке, с которой ты едешь. И кто она, черт возьми, такая.

– Ну, для начала, это он.

– Не ври мне, умоляю. Ты ж не дурака выучил, Габи. Она кровоточит.

– После той стычки с Дивоком, конечно, он…

– Нет, – перебил его Лаклан. – Она кровоточит.

– Черт.

Я потер лоб и устало вздохнул. Я выпил почти целую бутылку водки и сбежал из лачуги, чтобы избежать этого запаха, но все же…

– Я надеялся, ты не заметишь.

– Как я мог не заметить? – возмутился Лаклан. – Я никогда ничего такого не чувствовал. Это правда, что ты сказал сегодня закатной плясунье на реке? Эта хрупкая девчонка убила Велленского Зверя?

Я ничего не ответил, избегая взгляда обведенных черным глаз Лаклана. Но он все равно продолжил:

– Насколько я знаю, ты удалился от дел и жил в Зюдхейме со своей любовницей. Зачем ты сейчас притащился в Сан‑Мишон с этой девкой? И интересно, что тебе сказал Серорук, когда ты приехал с ней?

Мне хотелось рассказать ему правду, признаться во всем, что я сотворил. Очень хотелось, да поможет мне Бог. Лаклан был мне братом по оружию. Другом. Но я вспомнил других своих братьев по оружию, других друзей, людей, с которыми я тоже сражался бок о бок и проливал кровь многие годы. Вспомнил, как они приковали меня к колесу в Сан‑Мишоне. Смотрели, как Серорук перерезал мне горло, от уха, сука, до уха.

– Ничего интересного аббат не сказал, – пробормотал я.

Лаклан поджал губы и нахмурился.

– Ты помнишь Хлою Саваж?

Голова кружилась: алкоголь и причастие танцевали рука об руку. Но я все еще чувствовал, как меч в моей руке пронзает грудь Хлои. Я все еще видел недоумение на лице старой подруги, когда она схватила клинок, видел, как стекает с ее губ кровь, и слышал ее шепот.

«Все д‑деяния длани Его п‑происходят из замыс…»

«В жопу Его замысел».

– Помню, конечно, – сказал я. – А что с ней?

– Она покинула монастырь около двух лет назад. Ходили слухи, что она убедила Серорука позволить ей искать сокровище. Оружие, которое можно использовать против бесконечной ночи.

– Хлоя проводила слишком много времени в сраной библиотеке, Лаки.

– Я тоже так думал. И все же шесть недель назад я получил сообщение, в котором всех угодников‑среброносцев призывали в Сан‑Мишон. А потом обнаружил тебя в тысяче миль к северу от того места, где ты должен был быть. Черный Лев. Величайший герой Серебряного Ордена во все времена заключил союз с закатными плясунами и холоднокровками? Под его крылом прячется девушка в мужской одежде, и на ее сапогах еще свеж пепел Дантона крови Восс? В этом нет никакого смысла!

– Если ты хочешь найти смысл в этом мире, Лаки, лучше начинай копать яму. – Я сделал еще один глоток водки, допивая содержимое бутылки. – Двух футов в ширину и шести в глубину должно хватить.

– Кто она?

– Не твоя забота.

Руки Лаклана сжались в кулаки.

– Да ну? Наверное, она – забота этой чертовой бесовки‑оборотня, что сидит внизу? Этой гребаной пиявки? Благая Дева‑Матерь, Габи, ты что, потерял сво…

– На случай, если ты что‑то пропустил, эта бесовка‑оборотень сегодня спасла мне жизнь, Лаки. А эта гребаная пиявка – моя младшая сестренка.

Он моргнул, когда до него дошла эта ужасная правда.

– Твоя…

– Сестра, да. И, кстати, спасибо, что спросил об остальных членах моей семьи. – Я отставил бутылку в сторону и повернулся к нему лицом. – Ты задал кучу вопросов о Диор, но ни разу не спросил об Астрид? А ведь ты знал ее почти столько же, сколько и меня.

Лаклан стиснул зубы, глубоко дыша.

– Твоя любовница – не моя забота.

– Она не была моей гребаной любовницей, Лаки, она была моей женой.

Он покачал головой, и старая рана между нами вскрылась.

– Она погубила тебя, Габи. Из‑за нее ты ушел от нас. Я говорил это тогда и повторю сейчас: эта распутница…

Я выбросил вперед кулак и врезал ему по челюсти, быстро и довольно сильно, чтобы рассечь его губы о клыки. Он, не задумываясь, ударил в ответ, и ужасная сила, унаследованная им от Дивоков, отправила меня в полет к ближайшему дубу, в фонтане крови и слюны. Я впечатался в ствол с такой силой, что застонало все дерево, и на меня, мокрого и замерзшего, обрушился снежный покров. Лаклан и сам ужаснулся тому, что сделал, поднял руку и шагнул вперед, чтобы помочь мне подняться.

– Семеро мучеников, брат, я…

С ревом я врезался в него, двинув ему по зубам костяшками пальцев. Его голова запрокинулась назад, и мы упали в снег. Он был сильнее меня, мой бывший ученик, но это я научил его всем трюкам, и теперь мы молотили друг друга кулаками, пинались, размахивали руками…

– Вам, мальчики, с‑с‑следовало бы играть помягче.

Я застыл, услышав этот голос, рука Лаклана замерла у меня на горле, а мой окровавленный кулак завис у него над лицом. Оглянувшись через плечо, я увидел пару мертвых глаз среди мертвых деревьев.

– А то кто‑нибудь с‑с‑сейчас заплачет, – прошептала Селин.

Лаклан оттолкнул меня, резко выпрямившись, и мрачно выругался. Его рука потянулась к клинку, серебряные чернила на костяшках пальцев ярко горели, а взгляд остановился на моей сестре.

– Мне следовало бы отправить тебя прямиком в ад, холоднокровка.

– Я была там, с‑с‑среброносец. – Она наклонила голову, и длинная прядь чернильно‑черных волос упала на маску. – Хочешь узнать, каков он на вкус‑с‑с?

– Хватит вы, двое, – сказал я, поднимаясь на ноги.

– Я больше не подчиняюсь твоим приказам, Габриэль, – прорычал Лаклан.

– А что, если он закричит? Вы, монас‑с‑стырские мальчонки, так любите, когда хороший с‑с‑сильный мужчина…

– Заткнись, Селин, – огрызнулся я.