Империя проклятых

XI. Хрупкая, как крылья мотылька

 

– Если я поднимусь, то получу по морде? – спросил кто‑то из темноты.

– Зависит от морды, – ответил я, берясь за меч. – И от того, кому она принадлежит.

– Спасительница империи, – ответили мне. – Убийца Вечного Принца. И, кроме того, некоторые бы добавили, что она поражает великолепным остроумием и ослепительной красотой.

– У меня нет таких знакомых.

Перевалило за полночь, и в мое дежурство все было спокойно, хотя и ужасно холодно. Мороз пробирал до костей, но выпитая водка согревала, щеки горели, ступни и язык онемели. Я, конечно, слышал приближение Диор: сапоги хрустели по покрытому снегом склону. Кроме того, я почувствовал ее запах, но опустошенная мной бутылка, к счастью, утолила большую часть жажды, а остальное вызвало у меня такое отвращение, что я запихнул его обратно и захлопнул дверь в своем сознании, проклиная и его, и себя в придачу.

Диор выплыла из темноты, закутанная в подаренный мной сюртук, над шарфом, закрывавшим лицо, блестели глаза.

– Почему не спишь? – проворчал я.

– Подумала, вдруг ты хочешь отдохнуть.

– Отдохну, когда умру.

– Тогда подумала, вдруг тебе нужна компания. Ворчливый придурок. – Закурив одну из своих черных сигарилл, она прислонилась к пронизанному гнилью ясеню рядом со мной. – Видел что‑нибудь?

– Спасительницу Империи. Убийцу Вечного Принца, – ответил я и нахмурился. – Кстати, этот дым – хороший способ испортить твою ослепительную красоту. А что касается вашего так называемого остроумия…

Диор показала мне неприличный жест.

– Ублюдок.

– Ты ж понимаешь, что я воспринимаю это как комплимент, нет?

Девушка тихо хихикнула, и я тоже грустно улыбнулся в ответ. Погрузившись в задумчивое молчание, она вдохнула полную грудь бледно‑серого дыма. Я был уверен, что она подбирала слова, какую‑нибудь магическую комбинацию согласных и гласных, которая прозвучала бы в верной тональности. С таким же успехом она могла бы искать грозовые облака в безоблачном небе.

– Мне так жаль, Габи, – наконец вздохнула она. – Я про Аарона и Батиста. Знаю, что ты их любил. Знаю, что отдал бы что угодно…

Она повесила голову, и мое сердце снова ухнуло вниз при мысли о судьбах моих братьев. Но не стоило добавлять бремени на ее плечи.

– Это не твоя вина, Диор.

– Конечно, моя. Пожалуйста, не притворяйся идиотом, Габриэль.

– Я почти никогда не притворяюсь идиотом. Вот когда я говорю так, будто знаю что делать… тогда я притворяюсь.

Девушка отказалась улыбнуться, стиснув челюсти.

– Спасительница Империи… в жопу все…

– О ты, маловерная.

– Ну кто бы говорил…

– Туше. Но я больше не чувствую себя полностью опустошенным с тех пор, как встретил тебя.

– Интересно почему? – Она нахмурилась, выдыхая дым, как дракон из детской сказки. – Ты говоришь, я должна спасти это место, но сейчас оно хуже, чем когда‑либо. И каждую ночь, ут…

– Ты уже заметила, как они на тебя смотрят?

– Кто? – Она моргнула.

– Малыши, которых ты спасла из этой клетки. – Я кивнул в сторону лачуги внизу. – Эти дети только что потеряли все, Диор. Но когда они смотрят на тебя, на ту, которая рисковала всем, чтобы спасти их, я вижу в их глазах искру. Такую крошечную. Хрупкую, как крылья мотылька. Но она – основа всего, что наступит потом. Это дар, который ты вернешь империи.

– Какой еще дар?

– Надежда. – Я пожал плечами.

Она долго и пристально смотрела на меня.

– Сколько тебе пришлось выпить?

– Бурдюк, – ухмыльнулся я. – Все равно мало, чтобы наврать тебе.

Повернувшись к черной воющей тьме, Диор затянулась сигариллой. Я видел, как напряжено ее тело, чувствовал тяжесть тьмы вокруг нее, тяжесть пути перед ней и крови внутри нее.

– Куда, черт возьми, нам следует податься, Габи? Мы же не можем просто взять и бросить этих детей.

– Насколько я понимаю, у нас есть два варианта.

– Я – одно сплошное ухо, говори.

Глубоко вздохнув, я вгляделся в рыдающую ночь. На севере я почувствовал тени Годсенда, а на юге – разоренные пустоши Оссвея. На востоке нас ждали горькие и мрачные тундры Нордлунда. Но на северо‑западе я заметил его. Крошечный огонек во тьме.

– Первый вариант, – вздохнул я. – Мы все отправляемся в вотчину барона Леона в надежде обрести там убежище.

Диор приподняла бровь, выпуская дым.

– Так и не могу поверить, что твой дедушка – барон. Везет же некоторым: родился – и тебя тут же Ангел Фортуны в член поцеловал.

– Лашанс, как захочешь поменяться сапогами, просто свистни.

– Он еще жив?

– Насколько мне известно. – Я нахмурился, сгорбившись от холода. – Я никогда не разговаривал со старым придурком. Он вышвырнул из дома мою мама́, когда она забеременела мной. Но наши юные подопечные точно будут в безопасности в Доме Львов. Это город‑крепость на побережье. С прочными стенами из известняка. С гарнизоном в тысячу человек. Проникнуть внутрь труднее, чем через пояс верности оссийской принцессы.

– Наверное, мне надо познакомиться с какой‑нибудь оссийской принцессой, – хмыкнула Диор. – Перенять опыт.

– Их не так уж много осталось в эти ночи, судя по всему.

Тогда она кивнула, и улыбка исчезла с ее лица.

– А какой у нас второй вариант?

– Лаклан забирает детей, а мы вместе с Селин продолжаем путь к Найтстоуну.

– Думаешь, он расположен оказать тебе услугу? После вашего разговора? – Диор угрюмо глянула на меня. – Он такой красавчик, а ты почти разбил ему лицо.

Я нахмурился, вытирая кровь со своей щетины.

– Ничего, переживет, бывало и похуже.