Инфер-10

– Я? Хм… я тот, кто знает тебя, Мумнба. Хочешь я расскажу тебе кое‑что еще?

– Нет… – медленно привстав, рыбак покачал головой – Не хочу больше слушать. Каждое твое слово как удар ножом. Я хочу теперь подумать о многом. Потом я буду спать. Долго. А потом опять буду думать… Я… я благодарен тебе, чужак.

– О… когда меня вдруг опять называют чужаком, то это сигнал к тому, что меня вот‑вот пошлют нахер…

– Уходи – попросил рыбак – Пожалуйста.

– Ладно – кивнул я – Но только если отдашь раба, подаришь запас копченой рыбы, расскажешь, как быстрее добраться до Церры, где там лучше всего остановиться, а еще мне нужны деньги и пара бутылок этого самогона…. Что скажешь, Мумнба? Разве это не щедрое предложение с моей стороны?

Несколько раз мигнув, рыбак задумчиво уставился на меня, перебирая в пальцах рукоять навахи. Столь же молча сверху на нас таращился эсклаво Имбо Сесил, держащий бутылку за горлышко так, как ее держат перед тем, как швырнуть в чью‑нибудь голову. И мне даже было интересно – а в чью именно голову он хочет метнуть бутылку?…

 

 

Глава 2

 

Глава вторая.

Налегающий на шест Сесил первые десять километров помалкивал, лишь изредка жадно поглядывая на лежащий у моих ног сверток с рыбой и самогоном, подаренный рыбаком Мумнбой. Щедрый и таящий на всех застарелую обиду старик, ненавидящий одиночество, но купающийся в нем уже долгие годы, попутно готовясь защищать родину от враждебных посягательств. Чем не сурвер?

Когда мы миновали вообще необжитые территории, служащие охотничьими зонами, что было видно по ловушкам для птиц и рыболовным сетям в протоках между зданиями, Сесил заработал шестом активней, засверкал улыбочкой, у него опять масляно заблестели глаза, а сам он, отмывшийся от дерьма и грязи в соленой океанской воде и натянувший старые рваные шорты, выпрямился и даже обрел некую горделивую осанку.

– Я ведь особых кровей! – так он, как ему показалось, внезапно и резко начал беседу, одновременно повернувшись ко мне и улыбаясь, опять же как ему самому казалось, с некоей весомой значимостью.

Я задумчиво молчал, полулежа на корме глубоко ушедшего в воду плота и крутя в пальцах случайно замеченный среди камней сувенир. Я выдернул его из грязи, отмыл в воде, рассмотрел хорошенько и в голову со вспышкой «вернулись» еще несколько кусочков воспоминаний. Сама найденная мной безделушка раздавалась бесплатно и по законам тех лихорадочных агонизирующих лет была создана по всем правилам «полезной рекламы» – любая другая материальная в средние времена Эпохи Заката была запрещена на законодательном уровне по всему умирающему цивилизованному миру.

– В жизни не все пошло так как хотелось, амиго – Сесил продолжал смотреть на меня со становящейся все отчетливее видимой горделивостью – Но без дела я не сидел! О нет! Я за многое брался! Принимал на себя! Брал поручения весомых людей! Да мало что у меня получилось… Но я старался! Так уж вышло…

Я поморщился, не пытаясь скрыть брезгливость. Очередной дерьмоед, проповедующий столь удобную ему систему вербальной самозащиты, могущей влегкую оправдать любую неудачу, любой провал. Очередной способ прикрыть свою некомпетентность.

– Но в чем‑то я получше других! – Сесил все еще бубнил, сам не замечая, как начинает говорить все громче и как у него сходятся на спине лопатки, возвращая ему полузабытую за время рабства идеальную осанку – А моя семья – одна из старейших! Боковая ветвь, но мы все же родичи тем, кто правит! Да, да, амиго! Так и есть! Я и за тебя могу замолвить пару словечек там в Церре! Я всегда умел разговаривать с людьми! Словечко тут, кивок там, встреча за стаканчиком с нужным человечком здесь… да порой я перегибал со стаканчиками, но я всегда старался как лучше! Я старался! Понимаешь, амиго?

– Не понимаю – усмехнулся я и, подбросив на ладони древний пластиковый сувенир, лениво поинтересовался – Знаешь скольких таких как ты я убил?

– А? Таких как я, сеньор? Не понимаю…

Шест в его руках дрогнул, он инстинктивно сместил ладони чуть ниже, перехватывая ближе к центру, чтобы в случае чего суметь быстро выдернуть его из воды и без замаха ударить меня, снося с плотика. И снова ему показалось, что он это проделал незаметно и искусно. И даже не заметил, как куда‑то пропала его горделивая поза, как он снова согнулся дугой, съежился испугано.

– Не понимаешь – повторил я – Уверен, что не понимаешь, эсклаво?

– Я больше не раб, сеньор – напомнил он и с силой налег на шест, проталкивая нас через узкий проход между двумя накренившимися и столкнувшимися верхними этажами зданиями, теперь уже навечно стянутыми удавками лиан – Я получил свободу!

– Ты больше не раб – кивнул я – Да, Сесил. Ты снова свободный кусок дерьма, готовящийся вернуться к главному занятию своей жизни – пачкать и портить все к чему прикоснешься, не забывая регулярно приговаривать свою сучью мантру при каждом очередном провале порученного дела: но я старался, так уж вышло. Да, Сесил?

– Я… Послушай, сеньор Оди, ты ведь меня не знаешь…

– На заре молодой, а ныне похороненной и пытающейся возродиться из наслоений дерьма цивилизации каждый гоблин хорошо знал – если он возьмется за дело – за любое сука дело! – то он обязан либо выполнить его, либо сдохнуть! Просрешь дело, на которое сам и вызвался – и вождь без раздумий перережет тебе глотку, а тело бросит в пыли между шатрами. Чтобы другие видели, как ты корчишься на земле, как хрипишь и плюешься кровью, как твои выпученные глаза медленно угасают… и чтобы никому и в голову сука не пришло в следующий раз браться за дело, если не уверен, что сумеешь его завершить. И чтобы никому в голову и прийти не могло, что самые поганые в этом мире словечки «Я пытался!» имеют какую‑то волшебную силу и могут защитить от лезвия ножа… Нет, сука! Не могут! Но так было раньше… а сейчас дерьмоеды вроде тебя, не хотящие напрягаться по‑настоящему, не хотящие прикладывать все силы без остатка, не хотящие бежать за подраненным оленем так далеко и долго, чтобы в конце выплюнуть окровавленные легкие на песок, но оленя догнать, убить, а затем сдохнуть на нем же, зная, что племя теперь не умрет с голоду… сейчас дерьмоеды вроде тебя процветают. Снова. Снова, с‑сука… и снова это меня бесит. Я никогда не понимал и не понимаю почему таких как ты, просравших все подаренные им шансы, наплевавшие на все обязательства… я не понимал и не понимаю почему таких как вы оставляют в живых.

Сесил испугался. Вот теперь он испугался по‑настоящему. Шест в его руках подрагивал, плечи мелко дрожали, но мы продолжали плыть между полуразрушенными зданиями и плот шел в два раза быстрее, чем прежде. Сесил мечтал добраться до цивилизации… мечтал добраться до свидетелей… Почему? Потому что он наконец‑то ощутил исходящую от меня угрозу. Но при этом он все еще не понимал причину моей злости. И сейчас он сделает очередную попытку оправдаться…

– Каждый может ошибиться! – он даже улыбнулся, нервно расчесывая покрытое красными струпьями бедро – Каждый заслуживает второго шанса, сеньор Оди!