Инфер-10
– Не всегда – ответил я, продолжая крутить в пальцах сувенир – И это тоже ложь, выдуманная для оправдания ленивых и трусливых ублюдков. Не всегда надо давать второй шанс, Сесил! Если тебе доверили пристрелить предателя племени, а ты дрогнул и отпустил врага, который уже завтра вернулся с подкреплением и вырезал половину племени – ты заслуживаешь второй шанс?
– Но… это уже совсем другое!
– Ну да – с кривой усмешкой кивнул я – Это уже совсем другое, да?
– Совсем другое! Мне такого не поручали, сеньор! Мерде! Я бы не дрогнул! У меня как‑то была хорошая наваха и я бы без раздумий вонзил ее в сердце предателю! Я бы не дрогнул! Тут ты неправ, сеньор Оди!
– Вот тебе другой пример – кивнул я – Представь, что ты раб прикованный ко лбу каменной гимнастки, а твоего хозяина нет дома. Представь, что хозяин сказал тебе четко и ясно – вот веревка активации ловушки, дернешь ее, когда любой, я повторю, когда любой чужак вздумает вплыть в здание. И дернуть веревку ты должен в нужный момент – чтобы упавшая сверху глыба раздавила к херам чужака. И у тебя есть только одна попытка. И вот ты дергаешь гребаную веревку, камень падает, но ты дернул слишком рано, и ловушка сработала впустую. Чужак выжил. И теперь ты плывешь с этим самым чужаком на его плоту где‑то в руинах и рассуждаешь о том, что каждый заслуживает второй шанс… или третий… или четвертый, а там можно дать и пятый шанс в очередной раз обосравшемуся упырку… верно?
– Дерни я вовремя – и ты бы умер, сеньор – напомнил Сесил.
– Нет – возразил я – Плот мой ты быть может и расхерачил бы. А вот я сам выжил бы и отстрелил тебе яйца.
– Вот видишь, сеньор Оди! Вот видишь! Значит – я не облажался!
– Но шанс меня убить у тебя все же был – заметил я – Крохотный, но был. И прихлопни ты меня, выполни порученное тебе дело – заслужил бы чуток уважения старого рыбака Мумнбы, а он ведь гоблин с непростым прошлым. Мог бы замолвить за тебя пару словечек… Но ты облажался, Сесил. Снова облажался. Опять. Провалил порученное тебе дело.
– Но ведь все сложилось к лучшему, сеньор!
– Но тебе было поручено не о будущем рассуждать. Тебе было сказано вовремя дернуть сраную веревку. А ты поторопился…
– Но я старался!
– Ни хера ты не старался – буркнул я – Раз я жив – значит, ты не старался. А раз ты здесь на плоту со мной – значит, ты просрал еще одну вакансию. В буквальном смысле.
– Не понимаю…
– Убей ты меня, докажи свою полезность – и старый Мумнба быть может оставил бы тебя при себе. Сытное спокойное будущее. Редкие вылазки в город и вечера в кантине…
– Всю жизнь ловить рыбу на окраине и спать на вонючей подстилке? – рожу Сесила перекосило так сильно, что даже плот чуток курс изменил – Не для это этого меня мама рожала!
– Да уж – согласился я – Не для этого. Рыбаком не каждый может стать. А вот лить понос в воду – каждый сможет. Тут ты и пригодился, да?
– Я еще поднимусь, сеньор! И поднимусь скоро! – он опять выпрямился, заулыбался, с силой заработал шестом, заставляя плот с плеском идти по ковру из красных водорослей – Уже сегодня я начну! Верну все потерянное! И уже знаю с чего начну!
– И я знаю – хмыкнул я.
– Знаешь?
– Конечно знаю. Ты предсказуемый, Сесил. И не умеешь сдерживать эмоции. То, как ты внимательно слушал наш с рыбаком разговор, чавкая там наверху, то как ты сейчас поглядываешь на меня, когда думаешь, что я не замечаю… ты ведь уже решил меня сдать кому‑то из своих весомых знакомых там в городе. Ты уже понял, что чужак я явно непростой, говорю странные вещи, прибыл неизвестно откуда и везу на своем плоту неизвестно что. Ты уже представил себе, как вприпрыжку добегаешь до важного знакомого и ему, только ему и только в мохнатое ухо шепчешь важную инфу о подозрительном чужаке и его подозрительных разговорах с вроде бы исчезнувшем наконец с радаром старым телохранителем. Ты обязательно расскажешь, с радостными всхлипываниями и ухмылками, про то, что у старого рыбака оказывается есть целый арсенал и подготовленные огневые точки там на окраине, что у него где‑то большая богатая кладовка и наверняка там найдется тяжелый мешок звонких песо. Так может старому рыбаку пора поделиться? Ты уже представил, как тебя за это хвалят, дают приличную одежу, отсыпают сколько‑то монет, и ты снова во весь опор несешься… нет, не к просранной тобой семье, чтобы поделиться с ними деньгами, а в ближайшую кантину, где тут же закажешь самую дорогую жратву с бухлом и начнешь всем вещать, что Сесил наконец‑то вернулся, уже пригодился и вот‑вот начнет подниматься все выше и выше…
– Я… – побелевший Сесил попытался выдавить из горла что‑то еще, но не сумел и замер на носу плота неподвижным изваянием.
– Да, Сесил, да – кивнул я – Твое лицо выразительно как натертая о камни алая жопа гамадрила – видна каждая эмоция, предсказуемо каждое будущее действие. Ты уже решил нас всех сдать, поиметь с этого бабла, набухаться, снять пару шлюх, потратить все деньги… а утром следующего дня, протрезвев, уняв похмелье остатками из бутылки под кроватью, ты будешь валяться, смотреть в потолок и прикидывать как бы раздобыть еще деньжат, как бы прилипалой зацепиться за кого‑нибудь весомого, чтобы за его счет припеваючи жить как можно дольше и подняться повыше – ни хрена при этом не делая, если только не считать облизывание нависающих жоп работой… Но при этом ты у нас гоблин разборчивый… ты мог попросить Мумнбу Рыбака приютить тебя, изменить тебя, дать работу – да сука работу тяжелую, выматывающую, но честную! Ты бы мог попросить ради своей семьи эту работу и каждый месяц отвозил бы им заработанные деньги. Но надо ведь пахать, да? Тянуть тяжелые сети, вытягивать сучьи крабовые ловушки, рвать кожу о ядовитые шипы рыб… а не для этого тебя мама родила, да? Еще ты бы мог попросить меня – чужака – взять тебя с собой, чтобы не возвращаться в город, где твоя репутация на самом дне. Ты бы мог попроситься уйти со мной – неизвестно куда, но почему не попытать удачи в пути хотя бы на полгода? Подзаработать, набраться умений, вернуться домой победителем, а не жалким членососом эсклаво… но это ведь надо куда‑то плыть, работать шестом, спать в руинах… а тебя не для этого мама родила, да?
– Я… да я не… не собирался никому про вас и Мумнбу… я уважаю!
– Ты никого не уважаешь – усмехнулся я – В твоей голове просто нет этого понятия и никогда не было. И никаких жестких принципов у тебя тоже нет, Сесил. И ты до сих пор не задал главный вопрос…
– Это какой?
– Почему я трачу на тебя свое время, объясняя все это, раз ты такое неисправимое дерьмо…
– И почему? – в его уже не блестящих глазенках заплескалось что‑то темное, скрываемое, но у него снова не получилось сохранить нечитаемую бесстрастность – Почему, сеньор Оди? Я хочу услышать ответ. Ведь мы уже рядом с домом…
