Инфер-10

По тому как вздрогнула услышавшая его голос девушка и по тому, как недовольно и зло дрогнули ее губы перед вежливым ответом:

– Да, сеньор Тунри! – я понял, что она уже не раз плевала в кувшин с его лимонадом, а может и похуже что делала и без сомнений повторит это снова. Главное кувшины не перепутай, сеньорита, а то как‑то неохота глотать чужие фекальные энзимы…

Так вот работаешь на государство, честно отрабатываешь зарплату, а тебе еще и в кувшин плюют – и где здесь справедливость?

«Сеньор Тунри» уже успел усесться, но не передо мной, чтобы не противопоставлять себя мне и тем самым бросать молчаливый вызов, а чуть сбоку и одновременно не слишком близко, чтобы не вторгаться в личное пространство, но и не слишком далеко. Да. Его обучали. Не так чтобы хорошо, но азам все же обучили.

Ну… вот и проверим мою наспех шитую белыми нитками легенду в полевых условиях…

Следующий час этот юркий и скользкий сеньор Тунри болтал без умолку, порой не давая мне и слова сказать – что опять подтверждала его достаточно неплохую профессиональность. Если же он что‑то спрашивал, то почти сразу перебивал меня, вдруг начиная рассказывать байку то про одного мега‑удачливого рыбака с восточных окраин, то рыбака с севера, приписывая им невероятные уловы и сказочные находки древних технологий. Чуть ли не боевые экзоскелеты сетями из воды вытягивают, паршивцы этакие. Счастливцы! Сдали государству находки – и озолотились! Рассказывая, он то и дело поглядывал на меня, пытаясь считать эмоции и понять, где угодил в цель.

Теперь я понял свой прокол. Я ошибся чуток с поведением. Да рыбаки порой прибывают в центр города и садятся отобедать в заведениях, где ломят дикие цены за обычную жратву. Но так эти глупцы делают лишь в одном случае – когда им улыбается удача отыскать в руинах нечто реально ценное и дорогущее. И продав это «ценное», они и начинают потихоньку швырять баблом, расходясь все пуще с каждым новым глотком текилы. Вот что пытался вызнать этот юркий тип – не нашел ли чего опасного и не продал ли уже «не той стороне». А на противоположной стороне от властей всегда находился вечно строящий нехорошие планы организованный криминал. Мне надо было выбрать кантину на пару этажей пониже.

И поняв свою ошибку, я, во‑первых, решил убраться отсюда сразу после обеда, благо все нужное уже увидел, о‑вторых, перебраться вон к тем огромным причалам и старым зданиям, что явно превращены в сухие доки и цеха по ремонту барж и прочих судов. Где доки – там и мафия. А в‑третьих, я решил как можно быстрее отделаться от ставшего мне неинтересным шпика. И поступил я просто – сделав вид, что его уловка сработала и я не выдержал того, как расхваливают более удачливых рыбаков, я начал сквозь зубы презрительно цедить слова о том, что и в мои сети не только крупная рыба, но и кое‑что другое попадается, после чего описал как случайно выловил ящик с большой стеклянной почти раздетой девки с большим мячом, беззастенчиво описав ту самую статую, к чьему лбу был прикован убитый мной кусок дерьма. И когда я дошел до описания момента, где я привез еще мокрый ящик в город и продал честному доброму старичку на барже аж за шестьдесят три песо, сеньор Тунри резко потерял ко мне интерес и, уточнив в какой стороне света я обитаю, оставил свой кувшин недопитым и неоплаченным, попрощался и ушел, не особо скрывая разочарования. Когда он спустился, я глянул на девушку разносчицу, ткнул пальцем в его даже на четверть не выпитый им кувшин и буркнул:

– За него платить не стану!

– И пить оттуда не надо – на этот раз она улыбнулась мне по‑настоящему, забирая позванивающий кусочками нерастаявшего льда пластиковый кувшин – Много лимонада вредно для желудка, сеньор.

– Блевать потянет? – поинтересовался я.

– Скорее, с другой стороны дамба рухнет – улыбнулась она еще шире, кайфуя от того, что может так вот безнаказанно признаваться в своих делах и ей за это ничего не будет.

Понимающе хмыкнув, я вспомнил ту потаенную усмешку и зло сведенные у переносицы брови, когда она с улыбкой подавала кувшин сеньору Тунри, заглянул этой дуре в смеющиеся глаза и сказал:

– Он ведь не дурак. А ты дура. Причем дура конченая. Раз ему жопу прорвет после кувшина лимонада из твоих рук, ну второй раз, максимум третий – но только если он совсем уж тупой… – ну а в четвертый раз ты вдруг потеряешь сознание где‑нибудь в переулке, а очнешься привязанной к кровати в какой‑нибудь темной затхлой комнатушке, где из тебя трое‑четверо потных бугая быстро выбьют признание в нехороших шалостях, затем отымеют хором во все дыры и вышвырнут обратно на улицу. А может заставят подписать признание в покушении на жизнь этого ублюдка… и тогда ты навеки в их жадных руках. Будут трахать и доить на бабло всю жизнь – пока не вздернешь себя, чтобы наконец прекратились эти боль и ужас. Ну или откупишься если найдешь что предложить – сдашь им накосячившего друга, поработаешь несколько лет проституткой, чтобы заработать достаточно… А может из‑за тебя, напрягут нехило все это заведение, запишут их в пособники… и тогда за тебя примутся уже с двух сторон и трахать будут жестко.

Хотя стоп… нет… тут я переборщил – не станешь ты вдруг терять сознание в темной комнатушке. Нет. Тут ведь законность соблюдают. Да и не требуется тебя похищать. Зачем? Когда в очередной раз принесешь ему кувшин, он и возьмет тебя с поличным на месте, оттащит лимонад куда надо, где быстро определят, что ты там ему подсыпала. А вот потом да – темная комната, обвинении в покушении на убийство путем отравления, и он с оттягом стегает тебя дуру вытащенным из штанов ремнем по трясущимся голым сиськам и задает вопросы кем ты там шлюха себя возомнила…, ну а следом и убойный трах во все дыры…

Она не двигалась. Даже не отпрянула – не смогла просто. Как завороженная слушала мои слова, намертво стиснув в ладонях ледяной кувшин. А в ее остекленевших глазах медленно вспухали облака темного ужаса.

– Какой уже раз подсыпала ему херни в кувшин? – спросил я и так ласково улыбнулся засмотревшемуся на меня жирдяю, что тот подавился очередным куском мяса и поспешно отвернулся – Второй? Третий?

– Тр… тре… – она едва выговорила.

– Третий?

– Д‑да! Да! Только третий раз!

Я скривился:

– Херово. Значит, он уже знает, но еще не был уверен до конца. Но уже через полчаса он убедится, что диарейную бомбу ему подкладываешь именно ты. А может и раньше.

– Г‑г… го…

– Господи? – предположил я.

– Д‑да…

– Не прокатит – покачал я головой – Что он тебе такого сделал, Кларита? Чего ты на него обиделась?

– Сдал лучшего друга моего брата – он хороший пловец и ныряет глубоко. Отыскал там внизу какое‑то оружие, но не сдал как положено в обмен на деньги.

– Оставил себе?

– Да. И похвастался. Дурак! А этот услышал… и в тот же вечер его забрали. Избили. Оружие забрали – она начала подергиваться, говорила отрывисто – Страшно его так избили… Зачем было бить? Сказали бы – он бы и так отдал! А они били! – кувшин начал выскальзывать из ее пальцев, но я вовремя подхватил, опустил посудину на циновку, наклонился к ней и зло, но негромко рыкнул в дрожащее ушко:

– Р‑ра!