Исключительное право Адель Фабер

– В такое время все уже спят, – покачал головой Сэм, его лицо в лунном свете казалось старше и серьезнее. – А леди Дебора часто сидит допоздна.

– Почему? – спросила, удивляясь такой осведомленности.

– Говорит, мыслей много, – пожал плечами Жак. – Она в воскресной школе истории нам рассказывает. Про дальние страны, приключения и всякое такое. Правда, священник говорит, что это все выдумки и не стоит забивать голову глупостями. Но нам нравится.

Глубоко вздохнув, я открыла калитку, которая, к моему удивлению, оказалась не заперта.

– Подождите меня здесь, – сказала я мальчикам, поправляя выбившуюся прядь волос. – Я сначала узнаю, примет ли она меня.

Я поднялась по трём ступенькам и потянулась к дверному колокольчику, гадая, что скажу хозяйке дома. И вдруг почувствовала, как усталость последних дней наваливается на меня с новой силой. Ноги подкашивались, в висках стучало, а спина ныла от долгой дороги. Три дня тряски в карете, две ночи без сна, хлопоты с обустройством поместья – все это вдруг навалилось разом, и мне пришлось опереться о дверной косяк, чтобы не упасть.

«Если она откажет, придётся вернуться в поместье, – подумала я с внезапным отчаянием. – И провести ночь в этой развалине, надеясь, что крыша не рухнет и привидения не придут».

На мгновение показалось, что лучше уж сразу повернуть назад и не испытывать судьбу. Но выбора не было. Я решительно дёрнула за шнурок колокольчика, и где‑то в глубине дома раздался мелодичный звон. Музыка смолкла, послышались шаги, и через минуту дверь отворилась.

На пороге стояла высокая седовласая женщина лет шестидесяти, в темно‑синем домашнем платье, строгом, но элегантном. Её осанка и манера держать голову выдавали в ней человека благородного происхождения. Тонкое лицо, не утратившее следов былой красоты, украшали проницательные серые глаза, смотревшие на меня с нескрываемым любопытством.

– Добрый вечер, – произнесла она глубоким, мелодичным голосом, в котором не было ни капли провинциального выговора. – Чем могу помочь?

– Добрый вечер, – я слегка присела в реверансе, стараясь выглядеть прилично, несмотря на измятое дорожное платье и растрепавшуюся причёску. – Меня зовут Адель Фабер. Я новая владелица поместья на холме.

Её брови слегка приподнялись, а губы дрогнули в легкой улыбке, но она ничего не сказала, ожидая продолжения. В её взгляде не было ни подозрительности, ни осуждения – только искренний интерес и, может быть, легкое удивление.

– К сожалению, дом оказался в плачевном состоянии, – продолжила я, стараясь говорить спокойно и достойно, хотя усталость брала свое, и язык едва ворочался. – Непригодным для ночлега. Мне посоветовали обратиться к вам, сказали, вы иногда принимаете постояльцев.

– Вот как, – она окинула меня внимательным взглядом с головы до ног, задержавшись на моих руках, держащих перчатки, и на тонкой цепочке часов, выглядывающей из кармашка. – И кто же вам это сказал?

– Местные мальчишки, Жак и Сэм, – я указала на дорогу, где они ждали с тележкой. – Они помогли мне с водой и дровами, но ночевать в поместье сейчас небезопасно. Я готова хорошо заплатить за комнату.

Леди Дебора помолчала, словно принимая решение, потом вдруг улыбнулась:

– Что ж, входите. Не стоит гостье стоять на пороге. Заодно расскажете мне, что привело столичную даму в наш забытый богом уголок.

Я удивлённо взглянула на неё:

– Как вы узнали, что я из столицы?

– У меня острый глаз на детали, – она распахнула дверь шире. – Ваше платье от мадам Люси, я узнаю её работу. А такие тонкие перчатки можно купить только в лавке Дювалье на Оперной площади.

Мой рот приоткрылся от удивления, и леди Дебора рассмеялась:

– Не волнуйтесь, это не колдовство. Просто я сама жила там много лет, прежде чем удалиться в провинцию. А теперь идите, позовите своих помощников.

Я с облегчением поблагодарила её и поспешила к воротам, чтобы позвать мальчиков. Они с нескрываемым восторгом приняли предложение – похоже, дом леди Деборы пользовался среди местных детей не менее загадочной репутацией, чем моё поместье.

Пока они втаскивали мой сундук и чемоданы в дом, я вдруг подумала: «А ведь так начинается моя новая жизнь. Не с роскошных гостиных и светских приёмов, а с тележки, скрипящей по сельской дороге, с босоногих мальчишек, помогающих натаскать воды, с поисков ночлега у незнакомой женщины…»

 

Глава 10

 

– Не волнуйтесь, госпожа, нам до дома рукой подать! – весело крикнул Жак, когда они с Сэмом закончили перетаскивать мои вещи в прихожую дома леди Деборы.

– Точно, мы добежим быстрее ветра, – подхватил Сэм, уже направляясь к двери. – Завтра с утра придем к вам в поместье, как договаривались!

– Спасибо вам, ребята, – я протянула каждому еще по монете. – Вы очень выручили меня сегодня.

Мальчишки просияли, пряча деньги в карманы, и, коротко поклонившись леди Деборе, выскочили за дверь. Их звонкие голоса и топот ног постепенно затихли в вечерней тишине, а я осталась стоять в просторной прихожей, чувствуя, как последние силы покидают меня.

– Марта! – позвала леди Дебора, и через мгновение в дверях появилась пожилая служанка в накрахмаленном чепце и переднике. – Подготовь голубую комнату для нашей гостьи и распорядись о горячей ванне. Мадам Фабер с дороги и нуждается в отдыхе.

– Сию минуту, госпожа, – служанка присела в книксене и быстро скрылась в глубине дома.

– А вы, моя дорогая, – леди Дебора повернулась ко мне, – приведите себя в порядок, а после спуститесь ко мне. Хотелось бы узнать, что привело вас в нашу глушь, уж простите мне мое любопытство.

– С удовольствием, – кивнула я, благодарно улыбнувшись. – И спасибо за гостеприимство.

Следуя за Мартой по широкой деревянной лестнице, я впервые смогла рассмотреть дом. Он оказался не просто опрятным – он был изысканным, с безупречным вкусом, обставленным в стиле, который я определила бы как «колониальный». Темное дерево, медные светильники, экзотические безделушки на полках, морские карты и гравюры с изображением дальних стран на стенах. Все вместе создавало ощущение, что ты находишься не в провинциальном доме, а в кабинете какого‑нибудь знатного путешественника или исследователя.

Голубая комната полностью соответствовала своему названию. Светло‑голубые обои с серебристым растительным узором, темно‑синие портьеры на высоких окнах, постельное белье нежнейшего голубого оттенка. Массивная кровать с балдахином занимала большую часть комнаты, а напротив нее располагался изящный туалетный столик с большим зеркалом в серебряной раме.