Исключительное право Адель Фабер

А муж… муж лишь холодно наблюдал, как его жена краснеет и бледнеет от непристойных намеков его деловых партнеров. Теперь я знаю: он торговал её репутацией ради выгодных сделок.

В памяти Адель я нашла ответ, почему её муж так резко изменил привычный уклад их жизни. Крупный заем, взятый на расширение торговли с колониями, нужно было возвращать. А когда стало ясно, что прибыль не покроет долг, герцог решил использовать красоту своей набожной жены как приманку для потенциальных инвесторов.

«Вы же не думали, что я стану…» – помнился мне её испуганный шепот. «Глупая, – хмыкнул муж, – просто будь любезной. Остальное они додумают сами».

И она была любезной. Краснела, бледнела, но терпела. Пока не слегла с той злосчастной лихорадкой. А очнулась уже я – Алина Вершинина, руководитель отдела продаж, жертва автокатастрофы, измены мужа и предательства подруги.

Я бросила взгляд на свое отражение в высоком зеркале. Адель действительно была красива – светлые волосы, тонкие черты лица, большие глаза. Идеальная кукла для светских приемов. Только вот теперь в этих глазах появился стальной блеск, который так пугает окружающих.

Как ни странно, больше всего мне помог опыт работы в продажах. Светское общество мало чем отличалось от корпоративных интриг – те же игры, те же маски, только декорации богаче. А «деловые партнеры» мужа напоминали особо настойчивых клиентов, с которыми я научилась справляться ещё в первый год работы.

Адель их боялась. Я – нет.

Взяв гребень, я начала вынимать шпильки из прически. Память услужливо подкинула еще один эпизод – как Адель плакала после очередного приема, где один из «доброжелателей» мужа прижал её к стене в темном коридоре. Она вырвалась и убежала, а муж потом отчитывал её за неподобающее поведение. «Он же всего лишь хотел поговорить, дорогая. Ты слишком мнительна».

Ирония судьбы: я попала в тело женщины, которая так отчаянно хотела сбежать из этой золотой клетки, что её душа просто ушла? А может, сейчас она там, приходит в себя в больничной палате в моем теле? Надеюсь, ей там легче.

Горничная помогла мне переодеться в простое домашнее платье. Оно напоминало ночную рубашку из моего времени – светлое, свободное, без корсета. Блаженство. Я подошла к окну, глядя на темнеющий сад. В такое время Адель обычно молилась, но я предпочитала думать. За три месяца я многое изменила в её жизни. Начала ездить верхом, читать газеты, интересоваться делами поместья. Слуги шептались, свекровь удивлялась, муж злился. Но впервые за долгое время я чувствовала себя… живой?

Сегодняшний скандал был неизбежен. Мсье Оноре – очередной «важный партнер» – оказался слишком настойчив. Муж специально оставил нас наедине в алькове, надеясь… На что? Что его жена станет разменной монетой в большой игре?

Что ж, теперь у него будет развод. Возможно, это разрушит его планы, но меня это больше не волнует. У меня достаточно компрометирующих документов в тайнике Адель – она была тихой, но неглупой. Так что, часть состояния останется при мне.

А дальше… Может, уеду в колонии. Или открою собственное дело. В конце концов, у меня за плечами степень по экономике и десять лет управленческого опыта, пусть и из другого века.

Темнело. В спальне было тихо, только потрескивали свечи. Я села за туалетный столик, рассматривая женщину в зеркале. Странно, но теперь я едва помнила свое прежнее лицо. Помнила только короткую стрижку и темные волосы. А здесь – светлые локоны, бледная кожа, чуть припухшие от слез глаза.

Слезы. Это тело все еще плакало иногда, по привычке. Но я научилась использовать это – заплаканная женщина не вызывает подозрений.

Интересно, что сказала бы настоящая Адель, узнав, как я распорядилась её жизнью? Одобрила бы? Она ведь тоже мечтала о свободе, просто не знала, как её добиться. А я… я просто делаю то, что умею лучше всего – превращаю проблемы в возможности.

 

Глава 2

 

Я потерла виски, чувствуя подступающую головную боль. День выдался насыщенным. С раннего утра муж отчитал слуг за нерасторопность, хотя сам не мог определиться в каком пальто поедет в банк. Затем прибыла мадам Лорет, которой непременно хотелось посплетничать, и я еле от нее отделалась, будто бы невзначай упомянув о некой Аманде, к которой, якобы со слов моего мужа, захаживает ее любимый Даниэль. После – домашние заботы, коим не было конца, и только к вечеру, казалось бы, можно было отдохнуть, прихватив с собой одну из книг из кабинета мужа и приступить к изучению истории мира, куда меня занесло.

Но заявился супруг, который за ужином ни разу на меня не взглянул, третий раз за неделю уволил лакея и ко всему прочему прикрикнул на мать. Оставив их скандалить, я благоразумно удалилась в свои покои. И вот прошло уже полчаса, а внизу всё ещё спорили. Голос мужа, визгливый от злости, перекрывал степенные наставления мадам Мелвы. Кажется, свекровь пыталась его образумить. Забавно.

Когда я только попала в это тело, растерянная и напуганная, именно воспоминания о работе помогли не сойти с ума. Совещания, переговоры, сложные клиенты – всё это пригодилось здесь. Корпоративные интриги оказались отличной подготовкой к светским играм. Но сегодня я устала от игр. От тяжелых платьев, от масок, от фальшивых улыбок. В моем времени я могла хотя бы надеть джинсы и свитер после работы. А здесь… здесь даже ночная рубашка больше похожа на театральный костюм.

– Госпожа, ваш чай, – произнесла горничная, поставив на столик поднос.

– Спасибо, – поблагодарила и, отложив книгу, поднялась. – И принеси, пожалуйста, мой дневник. Нужно кое‑что записать.

– Да, госпожа.

Вскоре я уже сидела за столом перед раскрытым дневником, задумчиво водя карандашом по бумаге. В этом мире дневники были обычным делом – никто не считал странным, что благородная дама записывает свои мысли. Адель тоже вела дневник, хотя писала в основном молитвы да покаяния. Теперь эта тетрадь в кожаном переплете служила другой цели. Я записывала всё: имена, даты, суммы сделок, случайно подслушанные разговоры. Герцог был неосторожен со своей «недалекой» женой – часто обсуждал дела в её присутствии. Думал, она ничего не поймет, а я понимала и записывала. На случай, если понадобится защита или рычаг давления.

Скрип двери заставил меня поднять голову. В проёме стояла мадам Мелва, непривычно растерянная.

– Он действительно подал прошение, – тихо сказала она.

– Вот как, – я отложила карандаш, внимательно глядя на свекровь. – И как быстро он собирается провести бракоразводный процесс?

– К концу месяца всё будет кончено, – мадам Мелва прошла в комнату, её шелковое платье тихо шуршало по ковру. – Ты правда этого хочешь?

– А у меня есть выбор? – я невесело усмехнулась, закрывая дневник. – Быть приманкой для его партнеров? Или, может, вы предпочли бы видеть меня послушной куклой, которая молча терпит унижения?