Искупление злодейки

“Какая красивая”, – ошарашенно думает Янтар, рассматривая незнакомку с нарастающим интересом. Заметив это, Файра уязвлённо щурится и смотрит на оборотня так яростно, будто хочет ударить его по свежим бинтам, которые скрывают рану.

– Нашёл на кого засматриваться, – злым шёпотом цедит она на ухо оборотню. – Это местная сумасшедшая. Служит младшей сестрой в Обители в качестве наказания за преступления. Искупает вину честным трудом.

Оборотень кивает и по волчьей привычке с силой втягивает воздух принюхиваясь. До его обоняния долетает запах дешёвого мыла, печёной картошки и немного – жжёной карамели. Ничего опасного. Но звериный инстинкт дёргает ниточка напряжения. Зверя что‑то беспокоит.

Но это лишь усиливает интерес.

– А что она сделала? – спрашивает Ян.

– Много чего! Убивала. Мучила невинных. Занималась кровавой магией. А ещё ела на завтрак слишком любопытных волков! – недовольно бурчит Фаира.

– Это правда? – громко спрашивает у Элизы волк. – Ты преступница? Ведьма?

– Да, – отвечает странная девушка, глядя на него очень прямо. На её гладком юном лице нет ни вины, ни сожаления. Голос звучит глубоко и ровно: – Но я встала на путь исправления, господин. Постепенно искуплю свою вину, и моя душа очистится.

– А что именно ты совершила?

– Ужасные вещи…

– Какие? – не отстаёт волк.

– Самые кошмарные. Я очень плохой человек. Злодейка и подлая преступница. Здесь это знает каждый.

– И всё же, что конкретно ты сделала?

– Что ты её спрашиваешь? – фыркает Фаира, расправляя свою синюю юбку. – Нет у неё памяти! Перед отправкой должны были частично стереть воспоминания, а стёрли начисто, мы даже говорить её учили заново и вилку держать. Важные для жизни навыки вернулись быстро и даже всплыли остаточные знания о разном, но вместо прошлого – дыра. Якобы чистый лист она. Готова для новой судьбы. Да только сколько чёрную собаку не мой, белой не станет. Так что осталась с придурью, с гнильцой. И взгляд у неё нехороший. Почуял ведь?

– Не уверен…

– А ты чего вылупилась, Элиза?! – взвивается Фаира. – Иди куда шла!

Но девушка не двигается с места. Склонив голову, она тихо произносит:

– Сестра, я просто хотела знать, что вы делали. Вы двое выглядели… счастливыми.

Фаира раздражённо цыкает:

– Любовь у нас. Любовь! Хотя тебе этого не понять, юродивая. Только не вздумай кому‑то болтать!

Элиза шире распахивает глаза. В их голубой глади зажигает живой огонёк интереса.

– Любовь… – едва слышно повторяет она одними губами, словно пробуя на вкус. Будто ей сказали не обычное совершенно нормальное слово, а показали дорогу к чуду. – Так вот она какая…

– Да‑да, – отмахивается от неё Фаира. – А теперь иди! …хотя, стой! Вот, прихвати‑ка это, – и служительница толкает Элизе ведро с грязными бинтами, что стояло в тени колонны: – Постирай их.

– Но ведь старшая тебе поручила…

– А кто только что утверждал, что хочет искупить грехи? Любая работа зачтётся! Так что бери и не ной!

Элиза на секунду задумывается, а потом серьёзно кивает, будто в грубых словах служительницы есть смысл. Шагнув, обхватывает стальную изогнутую ручку бледными пальцами. С натугой поднимает ведро, качнувшись под его весом. И уходит прочь, оставляя пару в тишине коридора.

Янтар смотрит вслед необычной девушке, пока тонкий силуэт не исчезает за поворотом.

"Красивая", – снова думает он.

 

Глава 2

 

***Элиза

В небольшой деревянной пристройке к храму было холодно, пусто и довольно темно. Жёлтый огонёк магической лампы не справлялся с густым сумраком. Но здесь хотя бы ветер не кусал щёки и не застывал льдинками на ресницах. А ещё – никто не пялился и не шептался за моей спиной.

Снаружи были слышны голоса и завывания вьюги, но сюда никто не заглядывал.

Сидя на лавке перед корытом, я уже второй час мучилась с заданием, которое дала Фаира. Моя зелёная накидка младшей служительницы насквозь пропахла едким мылом. А проклятые бинты отстирывались с трудом. Ни чистящий порошок, ни тёрка не помогали. Пальцы онемели от холода и гнулись плохо, сделавшись как замёрзшая на морозе проволока.

Но я не жаловалась.

Мне было приятно помочь хоть с чем‑то действительно важным.

Эти бинты послужат для солдат, которые каждый день прибывают с беспокойной границы, где войска сдерживают монстров пустоши, мечтающих прорваться на мирную территорию.

Отряхнув пальцы от воды, я выдохнула на красные ладони облачко пара. Яростно растёрла до жгучей боли, а потом снова погрузила в ледяную воду. Натаскать её тоже было задачей не из лёгких – будь я магом, то и вскипятить и принести – не было бы проблемой. Или даже не магом, а просто оборотнем, которых тут большинство – то физической силы и жара в крови мне хватило бы, чтобы без труда выстирать хоть пять таких вёдер.

Впрочем, говорят в столице, вообще не нужно ничего стирать вручную.

Я слышала от Фаиры, что в больших городах Руанда, Аштарии и Лимерии есть мастера, способные очистить одежду одним щелчком пальцев. А ещё на улицах никогда не гаснут фонари, и там бывает то, что называют “лето”… Мне не хватало фантазии представить – как это, когда нет снега. Я видела на картинах в библиотеке зелёные луга… Но правда ли так бывает? А может, это тоже сказка?

Увижу ли я подобное своими глазами?

Для меня жизнь начиналась и заканчивалась в холодных стенах обители. Ничего кроме неё я не знала. Как очнулась здесь два года назад – так и оставалась тут по сей день. Я была обычным человеком – не оборотнем, не магом, не воином. Но преступницей, отбывающей наказание.

Ко мне проявили высшую милость.

Меня должны были казнить.

Но дали второй шанс… Я искренне желала использовать его, чтобы искупить вину. А до этого времени, я буду стараться изо всех сил. И это правильно, что пока я носила воду, никто не дёрнулся помочь. А служительницы прошли мимо, брезгливо отворачиваясь и осеняя себя священным кругом Ньяры, который должен был отгонять зло.

Злом здесь была я.