Искупление злодейки

Я не сердилась на настоятельницу. Её обязанность была в том, чтобы я не забывала, кто я и что натворила, чтобы не вздумала много радоваться или слишком мечтать. Я должна была помнить о грехе.

И я помнила. Помнила каждый миг.

Хотя не была уверена, что именно я сделала – никто не посвящал меня в детали. Но страх и отвращение в чужих глазах и лицах убеждал меня – всё это правда. Всё это было. Кровавое, отвратительное, злое… – это всё про меня. И я даже могла понять, как я стала такой… Должно быть, в прошлом я поддалась голосу отражения. Оно умеет убеждать.

Сейчас демон уговаривает меня взять кусочек сахара, потому что якобы я заслужила. А потом также предложит забрать что‑то дороже, важнее, лучше… Или даже отобрать! Ведь якобы, это по праву моё.

Но в этой жизни я не поддамся

И искуплю вину.

Верну то, что забрала и даже больше.

Вот только сначала поем… а потом сразу! Честное слово!

Зайдя на кухню, я с удовольствием втянула ароматный запах еды. Рот наполнился слюной, а желудок жалобно сжался от голода.

Сегодня на обед – печёная репа с сухарями.

Репу я любила… Она сладкая, с немного острыми нотками. А сухари забавно хрустят на зубах.

На некоторых столах я заметила ароматное мясо, кусочки сахара к чаю, а ещё – овощной гарнир – но это не для меня. Это то, что осталось после трапезы старших сестёр. И хотя демон не раз уговаривал меня стащить себе кусочек сахара, пока никто не видит – я сдержалась. И гордилась собой.

Репа – это тоже очень вкусно. Особенно когда желудок тянет от голода.

Я улыбнулась, принимая жестяную тарелку из мозолистых рук поварихи.

Она была женщиной крупной, высокой и широкой, как шкаф. Её голова будто сразу переходила в плечи, без шеи. Мышцы проступали на мощных предплечьях. Даже если не знать, кто её зверь – можно догадаться. Она оборотень‑медведь.

И хотя повариха всегда хмурилась и выражалась резко, я чувствовала, за этим скрывалось доброе сердце.

Вот и сейчас она окинула меня пристальным взглядом и покачала головой.

– Совсем тебя заморили, убогая, – рыкнула она. – Кожа да кости! Сквозняк сдует… На‑ка, возьми!

Она вдруг наклонилась и сунула в карман моей мантии сдобную булочку.

Я распахнула глаза шире.

– Нельзя… – испуганно прошептала я, оглядываясь по сторонам. Но на нас никто не смотрел.

– Я только ради себя стараюсь! Ты ж ведьма, тьфу‑тьфу. Нечистая! Если тебя не кормить, не ровен час кровь пить начнёшь. Иди! – замахала повариха руками, но сразу окликнула. – Ан нет, совсем запамятовала… Вот! Возьми. Отнесёшь монстру в подвале, – и она всучила мне вторую тарелку. Глубокую, накрытую, жестяной крышкой.

В ней была еда для заключённого.

Моё сердце встрепенулось.

“Значит Фаира уже предупредила, что за неё буду я”, – пронеслось в мыслях.

Мне не терпелось прямо сейчас броситься в подвал. Посмотреть на чудище вблизи – и не во сне – а наяву. От одной этой мысли меня пробирали колкие мурашки страха и предвкушения.

Я боялась, но одновременно – это был мой путь к свободе. Спасти всех и очистить имя – моя высшая цель. Сейчас поем – и сразу к нему!

Держа две тарелки, я поскорее ушла в дальний угол, чтобы никому не мозолить глаза. Села и наколола на вилку репу, с удовольствием укусила выпуклый бок. Желудок благодарно заурчал. М‑м‑м, вкусно! Я бы её всю проглотила за раз, но удовольствие хотелось растянуть.

… интересно, что положили для монстра в подвале?

Я осторожно подцепила жестяную крышку, которой была накрыта его тарелка. Приподняла… В нос ударил тошнотворный запах гнили. Я отшатнулась. Крышка со стуком упала на место… Но я всё же успела увидеть то, что внутри – посеревшее мясо, гнилые овощи и копошащиеся черви.

Гадость какая!

В сознании всплыл сон… Он снился мне и вчера, и сегодня… Слова, что сказал мужчина, въелись в память так, что их невозможно было забыть.

“А, это ты… Крыса, что кормила меня гнилью”.

Гнилью…

Получается – вот о чём речь.

Я покосилась по сторонам.

У противоположной стены повариха мешала суп в огромной кастрюле, её помощницы раскладывали продукты по ящикам. На меня не смотрели – но я была уверена – они знали, что в этой тарелке…

Ирбисов в храме ненавидели.

Это дикое племя разносило заразу, будто чумные крысы. Из неё появлялись осквернённые – жестокие чёрные монстры, в которых постепенно превращались заворожённые оборотни. Поговаривали, что ирбисы ими как‑то управляли – использовали в войне. Эти монстры постоянно совершали набеги на границы Руанда. Вместе с ними пытались прорваться и ирбисы, чтобы грабить, насиловать и убивать… И чтобы разнести свою поганую заразу!

Поэтому на защиту границ столица снова и снова посылала войска. Благо местность скалистая, защищать приходилось лишь несколько уязвимых перевалов да троп. Но даже так – жертвы бесконечной борьбы каждый день прибывали в стены храма. И не всегда живыми…

А теперь один из этих ирбисов здесь! Возможно – виновный в смерти многих. Опасный – кто знает, кого он заразит скверной?

Никто не желал ему добра.

Лишь мучений и смерти.

Может, поэтому он отплатил им той же монетой? Поэтому, когда выбрался – всех погубил? А если с ним обращаться добрее, если помочь? Тогда будущее, обещанное сном, изменится?

Я снова взглянула сначала на свою тарелку, где от белого бока надкусанной репы поднимался ароматный пар. А потом на тарелку Ирбиса… Решение было очевидно. Желудок несогласно заурчал, но я решительно поднялась с места. Взяла обе посудины и, пока никто не смотрел, выскользнула из столовой.

От гнили я избавилась, выкинув её в отхожее место. Посуду хорошенько помыла, всё переложила – накрыла крышкой репу с сухарями, прихватила в карман фляжку с водой и поспешила к подвалам. Пока я шла вдоль длинного коридора мимо окон – в каждом мелькало моё отражение.

Оно было темнее, чем моё лицо, а глаза казались чёрными провалами.

– Ц‑ц‑ц… Элиза… что ты опять творишь? – цокнуло отражение, исказив тёмный рот. Я видела это лишь краем зрения. И не собиралась отвечать.

– …