Искуситель

Напрочь забыв о порезе, она сжимает правую руку в кулак и с силой лупит по стене, да так, что на ней остается небольшая вмятина. Рисунок на простеньких обоях в месте удара плывет и теряет симметричность.

– Ну‑ну, не злись так уж сильно, – я все‑таки позволяю себе снисходительно рассмеяться. – Когда мы с Сильвией разберемся с ее контрактом, ты можешь попытать счастья снова. Я никогда не против провести среди вас лишнюю пару лет.

– Это мой контракт! Ты должен был явиться ко мне, а не к ней!

– Контракт принадлежит тому, кто первым пролил свою кровь и завещал мне душу. Кто успел, тот и съел – так ведь у вас говорят? – я издеваюсь над ней, вновь обнажая зубы. – И это не ты, детка.

Еще один едва слышный хлопок, и меня и след простыл. От Джейн остались лишь запах серы и парфюма пополам с волнами накатывающим отчаянием. Но я все еще ее слышу. Отголоски злости и яркие вспышки ненависти. Маленькая подружка Сильвии чувствует себя обманутой, преданной и готова буквально вывернуться наизнанку, чтобы все исправить.

Вперед, детка, у тебя получится.

Распалившийся внутри нее гнев готов в любой момент вырваться наружу, и на этот раз удержать его не выйдет. Разочарование, отчаяние, злость и зависть – все смешалось в жуткий взрывоопасный коктейль и кипит внутри Джейн, как ведьмино варево. Она готова схватиться за тетрадь и наслать на Сильвию Хейли худший из заговоров, какой там найдет.

Правильно, и чем быстрее, тем лучше. Заставь Сильвию загадать первое желание. Дай мне на нее посмотреть.

Джейн пробует провести ритуал вновь – безрезультатно. Ни один демон не откликается на ее зов. Она отряхивается и собирается в душ. Сама того не осознавая, девчонка прислушивается к моим приказам. Подумать только, и это она хотела заключить со мной контракт.

Давай, не разочаруй меня хотя бы на этот раз и навести Сильвию поскорее. Я хочу показать ей, на что способны галлюцинации.

 

Глава 4

Сильвия

 

Моя квартира в центре Нью‑Йорка почти что неприступная крепость: огороженная территория высотного здания и мрачный консьерж в холле, который поглядывает на всякого гостя с вежливым до зубовного скрежета подозрением. Явись ко мне в квартиру группа уличных музыкантов вроде тех, которых иногда прогоняют из центрального парка, я и не заметила бы. Они могли бы запевать до следующего утра, а меня волновал бы всего один вопрос: можно ли послать кого‑то из них в ближайший магазин за баночкой пива.

Но дома пусто, лишь прохладный вечерний ветер блуждает по комнатам, ворвавшись в квартиру сквозь распахнутое окно в гостиной. От холода должно бы стать легче, но голова все еще кружится и раскалывается, в горле сухо, как в пустыне, и после нескольких маленьких бутылок воды хочется только одного – чтобы ученые наконец изобрели универсальное лекарство от похмелья. Таблетку, способную избавить от страданий и необходимости думать, что и в каких количествах пить на вечеринках.

Если и существует Ад, то в нем похмелье не прекращается никогда. Я вздрагиваю при одной мысли об этом, а потом в сознание вихрем врываются воспоминания о сегодняшнем утре. Удушливый запах парфюма и табака, так похожий на Дерека демон выше семи футов ростом… Господи, и придет же такое в голову. Я опрокидываю стакан воды из‑под крана и шагаю в сторону гостиной, чтобы свалиться в удобное и мягкое кресло‑мешок и выбросить этот бред из головы. Перепила, с кем не бывает, кому‑то достаются галлюцинации и похуже, подумаешь.

Едва мне удается расслабиться и убедить себя, что ничего страшного не произошло, как тишину в квартире разрывает противная надрывная трель дверного звонка. Звук просто оглушительный, от него только‑только стихшая головная боль расходится с новой силой. Кривлюсь, не представляя, кого принесло в десятом часу вечера в воскресенье. Папа никогда не навещает меня без звонка, мать много лет как живет в Италии, а никому из ребят не пришло бы в голову заявиться ко мне на следующий день после вечеринки. Кто знает, что я там на самом деле вытворяла, если меня и на утро‑то не отпустило. Внутри ворочается, но опадает под напором уверенности в себе смущение – что бы я ни сделала вчера, хуже уже не будет.

В колледже и так уверены, что у меня ни стыда ни совести.

«Ах, Сильвия так много себе позволяет. Ну неужели нельзя вести себя скромнее? Что она о себе возомнила?»

Я закатываю глаза, на мгновение застываю, подобравшись к дверям. Звонок гудит снова и снова, да с такой силой, словно кого‑то по ту сторону растерзают на части, если он сию секунду не попадет в квартиру.

«Не скучай, я вернусь к тебе вечером», – глубокий, низкий голос Мера звучит у меня в голове, как если бы демон стоял рядом.

«Забудь ты об этой ерунде, Сильвия!» – Испугавшись, я оборачиваюсь, оглядываюсь вокруг и с облегчением выдыхаю. Никого. Галлюцинация, это была всего лишь галлюцинация, от которой и следа не осталось после пары таблеток аспирина и здорового сна.

Здорового, как же. Я ухмыляюсь про себя, открывая дверь. Поспала‑то всего три часа.

– Привет, Сильвия.

Джейн Морган влетает ко мне как к себе домой, бросает тяжелый взгляд на подставку для зонтиков, будто та в чем‑то провинилась. В ее бледно‑серых глазах плещется злость, а выражение лица такое, будто буквально пару мгновений назад подругу заставили проглотить лимон.

– Наслаждаешься жизнью?

– Как видишь, – говорю я медленно.